Сборник детективов про Ника Картера 61-70

Я снова открыл глаза, и сияние раскаленного добела шара было болезненным. Лендровера, естественно, не было. Я сел и громко крякнула, когда боль пронзила мою голову и шею. Молоток стучал мне по черепу. Я мучительно поднялся на колени и попытался встать, но упал на бок фургона и чуть не упал снова. Я видел всего два.

Я доковылял до двери фургона и заглянул внутрь. Несмотря на плохое зрение. Я видел, что Зенон взял ключи. Капот машины был поднят. Я неуклюже подошел к нему, заглянул и обнаружил, что провода распределителя пропали. Зенон ничего из этого не делал для меня, так как думал, что я мертв. Он просто не хотел, чтобы туземцы наткнулись на место происшествия и загнали фургон в Мхамид, где он будет связан с лабораторией.

Я тяжело оперся о крыло машины. На мгновение у меня в животе поднялась тошнота, и меня охватило головокружение. Я ждал, тяжело дыша, надеясь, что это пройдет. Эти проклятые следы, ведущие от фургона. Зенон был умен. Он прошел по большому кругу, вернулся за выступ скалы и ждал меня там с утюгом или домкратом. Я был глуп.

Головокружение утихло. Я посмотрел в том направлении, откуда пришел Зенон, и подумал, смогу ли я когда-нибудь найти дорогу обратно к грунтовой дороге,

даже если бы я нашел в себе силы пройти так далеко. Но надо было попробовать. Я не мог оставаться здесь.

Я вылез из фургона и пошел дальше. Больше всего мне хотелось прилечь в тени, отдохнуть и позволить боли в голове и шее утихнуть. А еще лучше было бы провести неделю на больничной койке с красивой медсестрой. Может, Габриель.

Я выбросил эти мысли из головы и пошел неровно, боль пронзила меня с каждым шагом. Пот стекал мне в глаза со лба, а во рту был сухой, ватный привкус. Интересно, как далеко до дороги? Я пытался восстановить, сколько времени прошло, пока я ехал в это отдаленное место после Зенона, но не мог сосредоточить свои мысли на чем-либо из-за боли.

Внезапно снова вернулось головокружение, и чернота заполнила границы моего зрения. Моя голова и грудь сильно ударились, и я понял, что упал. Я застонал от боли и лежал, не пытаясь подняться ни на секунду. На земле было намного лучше, чем на ногах. Я чувствовал солнце на затылке, как ручейковый утюг, и чувствовал запах пота от моего измученного тела. И мне стало жалко себя. Мне было очень жалко себя, и я сказал себе, что я не в состоянии продолжать, что я заслужил отдых здесь.

Но другая часть меня подтолкнула. «Вставай, Картер, черт тебя побери! Вставай и двигайся, а то умрешь здесь.

Я знал, что голос был правильным. Я слушал это и знал, что сказанное было правдой. Если бы я не мог встать сейчас, я бы вообще не встал. Это солнце за час закипит мне мозги.

Каким-то образом я снова поднялся на ноги. Я посмотрел на землю в поисках следа машины, за которой следил. Там ничего не было. Я прищурился и попытался сфокусироваться, но не смог. Я продвинулся вперед на несколько ярдов, затем медленно повернул. Затуманенное зрение или нет, но рядом со мной не было автомобильных следов. Я их потерял.

Я взглянул на солнце, и это было все равно, что смотреть в открытую дверь кузнечной печи. Это было в другом направлении по сравнению с тем, когда я начал ходить. Или это было? Я не мог думать. Я закрыл глаза и прищурился. Я должен был помнить. Когда я начал ходить, солнце было справа от меня. Да, я был в этом уверен.

Я снова двинулся вперед. Я вытер пот с глаз, но от этого они горели еще сильнее. Меня били по голове изнутри. Я провел кожистым языком по пересохшим губам и понял, что солнце пустыни уже обезвожило меня больше, чем мне хотелось бы думать. Я увидел, как что-то движется по земле, и остановился, чуть не упав снова. Это была тень. Я взглянул вверх и увидел там, высоко надо мной, стервятника, который бесшумно кружил и кружился.

Я хмыкнул и продолжал двигаться. Я прищурился, когда проезжал по песчаной земле, надеясь снова увидеть следы от шин. Некоторое время я пытался удержать солнце справа от себя, но потом меня занесло. Я думал о Дэймоне Зено и о том, как я позволил ему заполучить меня. Я уничтожил Омега-Мутацию, но, поскольку Зенон все еще был на свободе, он мог начать все сначала в другом месте. Вот почему Дэвид Хоук сказал убить его, если он не вернется в качестве моего пленника.

Мой язык становился толстым, как будто у меня во рту было шерстяное одеяло. Потоотделение было не таким сильным, потому что я высохла внутри. Пыль запеклась на моей одежде, поверх сырости, на моем лице, в глазах и ушах. Это забило мне ноздри. И мои ноги стали очень эластичными. Я мысленно вернулся ко всем тем рядам культур, предназначенных для Пекина. И я был в той ужасной палате, проходя по проходу между рядами пораженных лиц.