Сборник «Глобус»

Я вздохнул и взял некое приспособление с углублением на конце, Мира и Константин такими же черпали свою похлебку. Я аккуратно погрузил его в миску, а затем достал, при этом все содержимое из углубления вытекло обратно. Я опять почувствовал неприятный взгляд на своем лице и снова опустил ложку в тарелку, на этот раз доставал я ее горизонтально, и в ней осталось немного. Я медленно засунул ее в рот, что оказалось совсем не просто, так как ложка была большая. Мира прыснула со смеху, увидев меня с растянутой щекой. Фермер тоже прятал улыбку:

− Ешь, как можешь, мы люди простые. Лично я всегда считал, что человека определяет не его умение возиться с вилками.

Получив такого рода разрешение, я накинулся на еду, разбрызгивая капли по столу. Тогда я понял, зачем люди используют ложки. Когда ест дракон, у него пачкается только кончик носа и вокруг рта, а если так же, как дракон, будет есть человек, то он весь окажется в мясе, как я тогда оказался в бульоне. Подняв голову, я увидел смущенные лица хозяев.

− Было вкусно, − выдавил я.

− Может, еще? − неуверенно предложила Мира.

− Нет, спасибо, я сыт…

Вряд ли у них было достаточно еды, чтобы и в самом деле утолить мой голод.

− А я завтра на столичную выставку свою овечку Долли повезу. В этом году я точно выиграю первый приз и заткну за пояс этих зануд из Спринфилгса, − прервал неловкое молчание старик и продолжил, обращаясь ко мне: − Я вам покажу ее – не овца, а конфетка, её шелковой шерстке может позавидовать любая любительница мехов.

− Пап, я не думаю, что тебе присудят первый приз, − почти шепотом проговорила Мира.

− Это еще почему? − возмутился фермер.

− Ты же знаешь, кто будет в жюри.

− А ты разве не видела Долли? Если они не присудят ей первое место, народ закидает этих судей камнями.

В последних словах было уже меньше уверенности и немного грусти. Затем Константин напустился на свою дочь:

− А вот если бы ты до сих пор в девках не сидела, я бы давно перебрался к Джозефу на его остров на Рассыпающемся архипелаге. Стар я уже стал, не могу самостоятельно следить за хозяйством, да и с тобой много не наработаешь. Что мы будем делать, когда…

− Пап!

− Что, пап? Витаешь где-то в облаках все время, а живем мы, между прочим, на земле.

− А если я улечу? Что ты тогда делать будешь? − в голосе Миры послышался вызов, похоже, собеседники совершенно забыли обо мне.

− Ха! Если тебя возьмут на корабль, я тут же продам свою ферму и пойду работать на Спринфилгские поля!

− Так можешь уже искать себе оранжевый комбинезон. Подожди, я помогу тебе умыться, − Мира наконец обратила внимание на меня, крадущегося к выходу.

Из того дня мне еще запомнился рассказ девушки про далекие страны. Не знаю, извлечете ли вы из него практическую выгоду, но узнать его, думаю, стоит.

− Ты не сердись на моего отца, − говорила она, сидя у прядильного станка, который мерно постукивал. − Он человек добрый, да и правду говорит – хорошего будет мало, если мы вдвоем с ним на ферме останемся. А я вот с детства мечтала на кораблях полетать, с тех самых пор, как впервые увидела парусник в порту. Этого великана с плавниками из весел, связанных парусиной, с огромными парусами, надутыми на ветру, и нашим красно-белым флагом. Но дурь всё это, как отец говорит. А мне бы хоть до соседнего острова на нем прокатиться. Знаешь, как корабль рассекал воздух? Словно сказочный!.. − Мира глубоко вздохнула.

− Почему – дурь? − удивился я

Девушка пристально посмотрела на меня.

− А то ты сам не знаешь. Брать женщин на борт – плохая примета. Конечно, примету можно легко побороть, если выложить кругленькую сумму, но откуда у нас такие деньги? А юнгой или коком на корабль мне путь закрыт. − Мира чуть улыбнулась, что-то вспомнив. − А знаешь, что я слышала про другие страны?

Я помотал головой, откуда мне знать, что она слышала?

− Говорят, там растут такие фрукты, если их проткнуть – кровь потечет. А еще там ходят улыбки на тонких ножках, представляешь, огромные губы, не лица – ничего, только улыбка и ножки. А еще там есть люди, которые… − девушка покраснела, − сливаются воедино и превращаются в крокодила.

Я даже поморщился от такого обилия бреда. По сравнению с нею я мог считаться бывалым путешественником, но о таком и не слыхивал. Ночью меня уложили спать на скамейку у стены, накрытую простыней, с подушкой и одеялом. Уснуть в такой постели было значительно проще, чем на голой земле, а вот проснуться – практически невозможно.

Кажется, женские руки трясли меня целую вечность, пока мужские не окатили ледяной водой из ушата. Старик дал мне свою одежду, которая оказалась мала, подскакивала вверх и мешала при ходьбе. А еще, когда мы шли по дороге, встречные люди как-то искоса на меня посматривали. Это было не очень приятно, но все же лучше, чем марафон с вилами по пересеченной местности.

Как коротко описать, что такое ярмарка?