Сборник юмора из сетей

Он с трудом приподнял себя в последовательности: голова, грудь, руки. Отряхнулся и поправив багровую перевязь плюнул кровью на мокрый асфальт. Зашипел асфальт, закипел и поднявшись грозовым облаком обратился флагом. Гудариан взял его левой рукой, так как в правой уже держал плеть, и твердо ступая направился к старосте. По дороге ему попадались глупые и безнадежно больные люди. Глупых маршал сторонился, а больных убивал. Дом старосты нельзя было перепутать ни с каким иным домом. Он был высок, светел и походил на дзот. У двери маршал остановился и целуя порог прошептал:

- Я верну тебе все. Распахнул дверь резким ударом ноги и встал в пролете. Закрывающаяся дверь ласково прислонилась к его плечо и он погладил ее рукой. И прошел во внутрь.

За столом сидел седовласый мужчина. Он тупо смотрел на вошедшего и перебирал четки. Гудариан сел на пол скрестив ноги и подняв голову к потолку спросил:

- Как ты ко мне относишься?

- Ну как... Боготворю... Поклоняюсь. А что еще делать то...

- Встать! Я сказал встать! ВСТАТЬ! И вон! Вон!

Ничего не ладилось. В небе летали пылающие птицы, а маршал преследовал муху. Птицы сжигали кислород и люди катастрофически вымирали. Муха штамповала картинки вен на облаках улетая на дикие небеса. Маршал следовал за ней. Он сильно сдал за последнее время. Но все помнил. Он сидел в раю и плевал в лицо Бога. Он бил его за то, что то создал людей равными себе, но поместил в плохие условия. Он поместил людей в святое место. Этот идиотский Бог. В раю было легко умирать. Розово - говнисто. Мертв - жив. Кругляк сплавлялся по небесным рекам на Землю. И тут из него делали ложки, спички и зубочистки. Муха гнила в полете и псы мчались задрав носы по зловонному следу. Неземные красоты сливались с кучами грязи за окном поезда. Стекло битое режет ноги и спину. Ракеты приведены в готовность. Но их цель не муха, их цель жизнь. Конкретность им не присуща. Муха утонула таки в унитазе. И сразу стало как-то очень грустно. Всегда грустно если кто-то утонул. Даже не обязательно утонул, просто умер. А муха это или кто-то другой - не так важно. Главное, что грустнее от смены умершего не становится. Даже обидно. Хотя и справедливо. Маршал вытер руки о полотенце небрежно перекинутое через плечо и посмотрел на небо. На небе сидело я. Маршал отвернулся и уплыл от нас.

Когда идет снег я закрываю дверь. Что-бы несчастные путники не забрели ненароком в мой дом. Ведь с ними надо о чем-то говорить, их надо угощать, им надо нравиться. Я не хочу. К тому же под диваном у меня живет Бог. Он выползает тараканом и ходит по квартире в обличии крысы. Он чернокож и златовлас. Он поет грустные песни и вспоминает о своих творениях, перечитывая черновики.

Ткань чалмы была уже расстелена на полу. Через несколько минут очередная жертва будет завернута и закопана в грязную землю. А по всей комнате разбросаны мокрые тряпочки. Капельки теплой воды на животе играют радугой. Радостный калейдоскоп жизни. Кабельные мечты и страдания. Антресольные земли открывают нам своих королей. Корни мрамора в пустом небе. Двадцатимиллиметровый паркет служит сто лет. А потом? Потом он вскрыл вены и все стало прозрачным. Сквозь летящих птиц он увидел небо. Трава пачкала душу. Совесть... душа... память... Подло было сделан этот мир. Правда отраженная в знаках. Охота на поезд... Яма для поимки отражений. Бессмысленная скважность человека. Бесчеловечный смысл жизни. Человек заранее убивший солнце помнит цвет наших глаз.

Все возможно до бесконечности. И до невзрачности.

- ВСТАТЬ!!!!!!! ВСТАТЬ!!!!!!!

Над рекой склонилось дерево. Человек стоит ногами на воде задрав голову к небу. Его шею и и дерево соединяет веревка. Мундир маршала танковых войск сослужит еще свою роковую роль.

МИНИАТЮРЫ

Эти миниатюры написаны в самом начале 60-х гг. и никак не предназначались для печати. Имена в них относятся к моим друзьям и знакомым - ими и ограничивалась аудитория.

Мы ждали Женю и Илью. Но Илья пришел один и сказал, что Женя, наверное, не придет, потому что его превратили в слона.

Но Женя пришел. Он долго топтался в коридоре, путался хоботом среди сумок и сундуков и сломал стул с синим верхом.

Было два часа ночи, и шел мокрый снег. В конце Лаврушинского переулка мы увидели за прутьями ограды человека в белом. Он лежал, уткнувшись головой в лужу. Босые пятки посинели. У человека были большие крылья и легкое сияние вокруг головы. Одно крыло было сломано, и перья висели на черных сучьях лип.

- Посмотри, ангел упал, - сказал Женя.

- Он мертвый, - сказал я.

Женщины прошли вперед. Им не хотели смотреть на мертвого.

Метеорит пробил восемь этажей и, шипя по-змеиному, упал ко мне на стол. Я поднял голову и через дырку в потолке увидел голубое небо.

Я подождал, пока метеорит остынет, отнес его на крышу и заткнул им дырку.

Жил-был бык. Он был дальтоником и бросался на зеленое. Когда пришла весна, он вытоптал зеленые насаждения на Ленинском проспекте.

Чтобы успокоить быка, садовники прикрывали липы красными знаменами.