Сборник короткой прозы Дмитрия Санина

Перекошенный человечек, бледно–восковой от горя и ужаса, метался по тесному подземному кабинету. Его колотила крупная дрожь; он придерживал трясущуюся руку другой, словно прикрывал срам. Там, куда свисали руки, мучительно сосало, дёргало и сжималось. Но Гитлер всё ещё верил, что выберется. Верил и надеялся: возле дверей стояли два чемодана, на одном лежала женская шубка.

В дверь тихо стукнули, вошёл Борман.

— Мартин! — выдохнул Гитлер клекочущим горловым голосом, всплеснул руками и бросился к вошедшему. — Мартин!!!

Он схватил Бормана за руки.

— Где армия Венка?!! — его безумные глаза бегали по зрачкам Бормана.

— Мой фюрер, на Венка надежды нет, — печально покачал головой Борман. — Придётся спасаться бегством. Коридор подготовлен.

— Не терять ни секунды! — затряс осунувшимися щеками Гитлер. Его взмокшая чёлка прилипла ко лбу. — Будущее национал–социализма и Европы решается в это мгновение! Мы ещё остановим большевизм, в этом наше историческое предназначение! Ева! Ева!!!

И тут, откуда–то издалека, донёсся глухой металлический удар, словно гигантской кувалдой:

— БАМ–М–М–М…

Гитлер и Борман вздрогнули. Через полсекунды удар повторился. Ещё раз… Ещё… Мерные удары слышались всё яснее: БАМ–М–М… БАМ–М–М… БАМ–М–М… Они приближались.

— Что это?!

На пару секунд удары прекратились; в соседнем зале совещаний послышался придушенный взвизг, будто раздавили крысу. И снова эти жуткие БАМ–М–М… БАМ–М–М… БАМ–М–М…

Борман и Гитлер стояли, держась за руки, оцепенев от ужаса.

Двери распахнулись от удара ногой, и, согнувшись в три погибели, стремительно вошёл Металлический Гость.

Гитлер тоненько завизжал от ужаса и бросился в угол кабинета. У Бормана подкосились ноги, он рухнул на пол и закрыл рукой голову. Многотонный Гость, двигаясь пугающе угловато и быстро, придвинулся к Борману, придавил его металлической ногой и принялся трамбовать — слышался треск костей и жуткое чавканье, как по грязи, летели красные брызги. Надрывно, как бормашины, выли сервомоторы. Через несколько секунд под его страшной ногой остались только лужа и грязное тряпьё.

— Аста–ла–виста–бэби, — громыхнул гость бездушным металлическим голосом и повернулся к Гитлеру.

Гитлер тихо скулил, закатив глаза, и царапал стену за спиной.

Взвыв сервомоторами, Металлический Гость в два шага достиг фюрера. Левой рукой он придерживал распахнутое бронзовое пальто, правую вытянул вперёд.

— Плохая–примета–памятники–Ленину–трогать… — пророкотал он. Бронзовые пальцы крепко ухватили сомлевшего Гитлера за горло и подняли. Гитлер трепыхался в его бронзовой руке, хрипя и мелко вздрыгивая ногами.

— Модель–9К720–точка–Берлин–1945–нормализация–истории–завершена, — доложил терминатор, когда Гитлер обмяк. Бронзовое лицо робота было добрым, с бородкой и лукавым прищуром. — Готов–к–отправлению–в–точку–СПб–2009–для–выполнения–второй–части–миссии…

…И тогда Ющенко дёрнулся последний раз и с визгом проснулся. Он подскочил на кровати — задыхаясь, держась за горло. Сердце ухало в желудке, мучительно болело заспанное ухо, майка была липкой и ледяной. Возле кровати лежал DVD–диск с любимым американским фильмом.

В спальню заглянуло переполошенное лицо охранника:

— Виктор Андреевич, с Вами всё в порядке?!

Ющенко колотила крупная дрожь.

И вместе с ним в эту секунду крупная дрожь колотила ещё десятки людей — президентов, губернаторов, мэров, спикеров и прочую дрянь.

— — — — — — -

Ахтунг! Режиссёр Фёдор Бандрачук снимает римейк «Укрощения огня»!

«После грандиозного успеха проекта «Необитаемый остров», режиссёр Фёдор Бандрачук, по его словам, всерьёз увлёкся историей космонавтики и приступил к съёмкам римейка фильма «Укрощение огня». Фильм, как обещают, будет иметь рекордный бюджет и стартует в прокате 12 апреля 20хх года.»

«Новости кино»

***

Уютный номер в тихом маленьком отеле. В открытом окне виден пик Тейде, ярко освещённый полуденным солнцем. Ветер доносит шум океанского прибоя. За окном покачиваются пальмы.

В прохладной полутьме номера негромко разговаривают двое. Они с увлечением говорят о работе.

На столике перед ними разбросаны листочки с рисунками и текстами, помятые, заляпанные разноцветными пятнами, с весёлыми следами круглых донышек разных размеров. Бандрачук, развалившись в мягком кресле, задумчиво теребит косматую щетинку вокруг рта. Он выглядит измученным и помятым, каким–то бомжеватым — гораздо хуже, чем обычно в журналах и телевизоре. Продюсер грузно развалился в кресле напротив; он щедро плещет в стаканы по третьей порции виски. Толкает стакан Бандрачуку через весь стол, тот жадно ловит.