Говорят, что во времена[400]
Угедей-каана Чагатай написал ярлык что часть областей Мавераннахра, которые по приказу каана были во владении Ялавача, отдал кому-то другому. Ялавач объяснил каану это обстоятельство. Каан послал к Чагатаю ярлык с запросом и приказал написать ответ. Чагатай в ответ написал: «Я необдуманно совершил непутное и не имею ничего, что я мог бы написать в ответ, но так как каан приказал мне написать, то я на это отважился и [вот] столько написал». Каану [это] понравилось, и он принял его извинение и отдал ту область в инджи-[икта] Чагатаю. После этого Ялавач прибыл к Чагатаю, тот его допросил и выбранил. Ялавач сказал Везиру: «Я имею к тебе слово наедине». Когда они сидели наедине, [Ялавач] сказал Везиру: «Я наиб каана, Чагатай без совещания с тобой[401] не может меня убить, а если я на тебя пожалуюсь, каан [прикажет тебя убить].[402] Если уладишь мне [дело], тем лучше, а не то я донесу на тебя каану, чтобы он тебя [казнил],[403] а если ты эти мои слова скажешь Чагатаю, сколько бы он меня ни спрашивал я буду отрекаться, а у тебя нет ни одного свидетеля». Таким образом Везир был принужден уладить его дело.Есть много рассказов об этом Везире. Здесь было приведено [только] немного. Везир неоднократно говорил Чагатаю: «Ради тебя я ни одно существо не сделал себе другом. После тебя никто меня не пощадит». Когда Чагатай скончался, его умертвили по обвинению в том, что он [якобы] дал Чагатаю зелья.
А обстоятельства Хабаш-Амида таковы: он был мусульманином, битикчием Чагатая, а родом из Отрара.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОВЕСТВОВАНИЯ О ЧАГАТАЕ; О ЕГО ПОХВАЛЬНОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ, О РАЗЛИЧНЫХ ДЕЯНИЯХ И ПРОИСШЕСТВИЯХ, О ПРИТЧАХ И БИЛИКАХ, КОИ ОН ИЗРЕКАЛ, ИЗ ТЕХ, ЧТО НЕ ВОШЛИ В ПРЕДЫДУЩИЕ ДВЕ ЧАСТИ И СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ ПОРОЗНЬ ИЗ РАЗНЫХ ИСТОЧНИКОВ
[404]|
о Тулуй-хане, сыне Чингиз-хана, а оно в трех частях
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
[ПОВЕСТВОВАНИЯ О ТУЛУЙ-ХАНЕ]; ИЗЛОЖЕНИЕ ЕГО РОДОСЛОВНОЙ, ПАМЯТКА О ЕГО ЖЕНАХ, СЫНОВЬЯХ И ВНУКАХ, ИМЕЮЩИХ ОТРАСЛИ ДО СЕГО ВРЕМЕНИ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТЕХ ИЗ НИХ, КОТОРЫЕ ПОЯВИЛИСЬ НА СВЕТ ОТ ГОСУДАРЕЙ, [ТАК КАК] О КАЖДОМ ИЗ НИХ БУДЕТ ПРИВЕДЕНО ОТДЕЛЬНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ, ЕСЛИ БОГУ ВСЕВЫШНЕМУ БУДЕТ УГОДНО
Тулуй-хан — четвертый сын Чингиз-хана,[405]
младший из четверых его влиятельных сыновей, которых называли четырьмя кулуками,[406] то есть [бывших] на положении четырех столпов. Его матерью была старшая хатун — супруга Чингиз-хана Бортэ-Фуджин, от которой были также и три [его] старших брата. Его прозвища были Екэ-нойон и Улуг-нойон, то есть великий эмир; он был общеизвестен под этими [именами], а Чингиз-хан называл его другом.[407] По храбрости и отваге, по распорядительности и умению высказать суждение он не имел равного. Его отец просватал за него, когда он был [еще] в детском возрасте, дочь Джакамбу, брата Он-хана, государя племени кераитов, по имени Соркуктани-беги.[408] Она была старшей и любимейшей из жен Тулуй-хана и матерью его четырех влиятельных сыновей, которые так же, как и четыре сына Чингиз-хана, были на положении четырех столпов государства. И кроме нее, он имел жен и наложниц. У него было десять сыновей[409] в таком порядке, как [здесь] подробно перечисляется: