Сборник летописей. Том II

Кара-Огул был наследником Чагатая и не давал Йису-Менгу, который был прямым сыном [Чагатая], вмешиваться [в дела улуса]. Гуюк-хан по дружбе, которую с ним имел, сказал: «Как может быть наследником внук, когда сын находится в живых?». И место Чагатая утвердил за Йису-Менгу и укрепил его власть в этом деле. Поскольку после смерти [каана] каждый из царевичей совершил неуместные поступки, писал бераты на области и всякому давал пайзы, то [каан] изволил взыскать [с них] за это, а так как это было не по закону и не по обычаю, то они были пристыжены и от смущения поникли головой. Они брали обратно от людей пайзы и ярлыки, [которые они выдали], и клали перед ним. «Читай запись о себе, она достаточна тебе сегодня, как счетчик против тебя».[486] Соркуктани-беги и ее сыновья были довольны, горды и надменны, так как против них не было никакого обвинения в нарушении ясы: Гуюк-хан в словах к другим ставил |A 153а, S 364| их в пример, хвалил их, а к другим относился с пренебрежением; он подтвердил все законы отца и приказал, чтобы каждый ярлык, украшенный ал-тамгой каана, подписывали без представления ему на доклад. После этого он назначил для стран и областей войска и отправил [их]. Субэдай-бахадура и Чаган-нойона он послал с бесчисленным войском в пределы Хитая и в окрестности Манзи, Илджидая с назначенным войском он отправил на запад и приказал, чтобы из войска, которое находится в Иранской земле, из тазиков, выступило в поход по два [человека] от [каждого] десятка и, начав с еретиков, подчинило бы враждебные области. А сам он решил пойти сзади, хотя и препоручил Илжидаю все то войско и народ; в частности, дела Рума, Грузии, Мосула, Халеба и Диярбекра[487] он передал в управление ему с тем, чтобы хакимы тех мест держали бы перед ним ответ за налоги и чтобы никто больше в то [дело] не вмешивался. Абд-ар-Рахмана, которого Туракина-хатун послала хакимом в Хитай, он предал казни, а государство Хитай дал сахибу Ялавачу. Туркестан и Мавераннахр он передал эмиру Мас`уд-беку, а Хорасан, Ирак, Азербайджан, Ширван, Лур, Керман, Гурджистан и страну Хиндустана поручил эмиру Аргун-аке. Всем эмирам и меликам, которые были у каждого из них в подчинении, он пожаловал ярлыки и пайзы, и им были доверены дела. Румское государство [салтанат] он дал султану Рукн-ад-дину, а его брата сместил. Давуда, сына царицы, подчинил другому Давуду; на речь багдадского посла он послал халифу [в ответ] угрозы и предупреждения по поводу тех жалоб, которые принес на него [Ширамун],[488] сын Джурмагуна, точно так же он со всей резкостью написал ответ на грамоту, которую привезли послы Аламута; Чинкая он обласкал и пожаловал ему должность везира, все вельможи вернулись обратно. Вот и все!

Рассказ о конце эпохи Гуюк-хана, о его щедрости, расточительности и благотворительности; о его выступлении по направлению к Имилю и о [его] кончине в пределах Самарканда

Так как в должности атабека при Гуюк-хане состоял Кадак, который был христианином с детства, то это наложило отпечаток на характер [Гуюк-хана]. А после того и Чинкай оказался пособником тому делу; и по этой причине [Гуюк-хан] всегда допускал[489] учение священников и христиан. Когда молва о том распространилась, то из стран Шама, Рума, Осов и Русов в его столицу направились христианские священники. Благодаря постоянному присутствию Кадака и Чинкая не было недостатка в отречении от веры ислама, и дело христиан во время правления Гуюк-хана взяло верх, и ни у одного мусульманина не было силы поднять против них голос. Так как Гуюк-хан хотел, чтобы молва о его щедрости превзошла молву о щедрости его отца, то проявлял в этом деле излишества; он приказал, чтобы, как это было принято во времена каана, товары[490] купцов, приехавших из окрестных стран, оценивали, и он оплачивал [их]. Один раз [цена] оказалась выше семидесяти тысяч балышей, так что [пришлось] написать берат на области. Товары[491] разных стран были навалены горами, так что перевозка их представляла некоторое затруднение. Вельможи доложили его величеству об этом обстоятельстве. Он сказал: хранить их трудно, и пользы [от них] никакой не получается, пусть раздадут войску и [всем] присутствующим. Много дней делили и раздавали всему народу, и все оставалось много, тогда он приказал отдать [это] на поток и разграбление.