Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19

Нижняя жилица, пожилая любезная женщина, исполняющая какую-то должность во дворе, сочувственно здоровается с проходящим мимо принаряженным соседом.

— У вас кто-нибудь умер, мистер Мак-Кинли?

Очередная встреча на улице.

Мак- Кинли. Так куда же мы отправимся сегодня?

М- с Шамуэй. Мне все равно, но… я почему-то ужасно голодна, дорогой! Весь день ушел на беганье по лавкам. Женщины так несчастны, когда у них много лишних денег!

Мак- Кинли. Я тоже толком не позавтракал с утра.

М- с Шамуэй. О, берегитесь, сегодня я разорю вас!

Мак- Кинли. Хотел бы вечно служить вам.

М- с Шамуэй. Вы профессиональный обольститель, мистер Мак-Кинли. Не бойтесь, я люблю слушать про это! Признавайтесь, сколько женских жизней у вас на совести?

Они направляются к такси мимо газетного продавца. Кричащие заголовки на свисающих листах:

«Рекордное ограбление банка. Банкноты в луже крови. Исчезнувший полисмен!..»

М- с Шамуэй. Ни за что не согласилась бы хранить свои деньги в банке. Я считала: это восемнадцатый налет за неполный месяц, а еще неделя впереди.

Мак- Кинли. Деньги и драгоценности лучше всего держать почти на виду… в склянке для крупы на кухне. Естественность — лучшая маска для обмана. Сам я держу их просто под подушкой… а вы?

М- с Шамуэй (уклончиво) . Ну, я предпочитаю в разных местах!

Время от времени ею овладевают подозрения; тогда нос у нее становится острей и хищнее взгляд — при вытянутой, удлиняющейся шее. Сидя в ресторане, например, она, по внезапному вдохновению и очаровательно улыбаясь, меняет бокалы. Какое железное терпение приходится с ней иметь, хотя бы и во имя великой цели.

Мак- Кинли. Неужели и в самом деле вы еще не любили ни разу, миссис Шамуэй?

М- с Шамуэй. О, никогда!

Мак- Кинли. Тогда что же связывало вас с мужем?

М- с Шамуэй. Я даже не помню, как случилась наша свадьба: кто-то посоветовал это нам в шутку, и потом вдруг стало поздно. Мы вообще редко виделись с моим супругом, разве только когда соседи собирались играть в покер. Он обожал лошадей и целые дни проводил на конюшне… или уезжал в Европу за своими историческими подковами…

Мак- Кинли. Пардон… за чем, за чем?

М- с Шамуэй. Он собирал всемирную коллекцию подков всех стран, эпох и образцов. Это была его смешная страсть… Даже так и умер с подковой в руке! Ничто не изменилось в моей обстановке, когда я стала вдовой.

Мак- Кинли. Почти невероятно!.. Оставлять дома молодую прелестную жену, чтоб рыскать по свету в поисках старого железа! Бог и должен был наказать его за это. И вам не удавалось задержать его при себе?

М- с Шамуэй. Для чего?

Мак- Кинли (вкрадчиво и благоговейно) . Дети! Неужели вам не нравится божественный шум, который производят дети?

М- с Шамуэй. Я никогда не задумывалась об этом. Своих у нас не было, а любить чужих… О, мне всегда казалось это даже безнравственным. Покойный муж подозрительно относился ко всем, кто хотя бы разговор заводил на эту тему. Он говорил, что все выдающиеся маньяки и революционеры в своих кровопролитиях всегда ссылаются на бедствия детей… причем не своих, заметьте, а именно чужих, чужих!

Мак- Кинли. Мне тоже приходилось слышать про существование такой теории: что все простительно во имя детей… даже преступление.

После этого разговора м-р Мак-Кинли почувствовал, что сковывавшие его дотоле цепи религиозных, моральных и иных ограничений стали значительно легче. Несомненно, небесное правосудие уступит ему эту старушку по сходной цене!

Как привередливо, с видом балованного знатока он выбирает сегодня меню и вино!

Мак- Кинли. Простите, у меня так мало времени было изучить ваши причуды, миссис Шамуэй!

На сравнительно близкой эстраде появляется привлекательная, в сверкающей наготе, с довольно двусмысленными жестами танцующая мулатка. Подрагивающая музыка опять смешивается с магической мелодией мечты. Галерея напряженных, совершенно неприличных мужских лиц: «Как бы чего не пропустить!» Один Мак-Кинли смотрит не на девицу, а прежним, бархатным, без всякого выражения, созерцающим взором все в ту же точку на желтой, дряблой шее своей старухи. Медленно наползающий объектив раздвигает на весь экран этот ненавистный квадрат старой кожи — с порами, складками, завитком седых волос. Губы у м-ра Мак-Кинли почти пропадают в волевом нажиме, что позволяет судить, насколько созрело, оформилось одно сокровеннейшее решение у этого мечтателя. Да, он совершит свой роковой шаг, не дрогнув, разве только с содроганием отвращения! Видимо, при таких мыслях человеческий взгляд приобретает почти вещественную тяжесть, — точно прочтя их у своего спутника, миссис Шамуэй с каким-то напряженным лукавством оборачивается к нему.

М- с Шамуэй (после долгого пристального взгляда) . Скажите мне, мистер Мак-Кинли… но сперва дайте слово сказать только правду и не отводя глаз!..

Мак- Кинли. О, я готов.

М- с Шамуэй. Признайтесь, о чем таком нестерпимо ужасном вы подумали сейчас?

Ни единая черточка не дрогнула в лице м-ра Мак-Кинли.

Мак- Кинли. Я подумал, что почти всегда мы трагически упускаем подходящий момент уйти из жизни.