Сборник "Низший" [7 книг]

— Конченый придурок! Ты понимаешь, что они со мной сделают? Понимаешь? Посмотри на мое лицо!

Я молчал…

— Оди! Говори со мной, гоблин!

Я неохотно разлепил губы:

— Решать тебе.

— Давай обсудим. Чуть изменим твой план. Оди…

Я молчал.

— Оди!

Я задумчиво смотрел на медленно приближающийся перекресток. Оттуда начинается оживление в коридорах, там уже спокойно не поговорить. Пока что мы в «путевых» коридорах, как я обозначил их в своем внутреннем картографическом атласе и путевом дневнике. Хотя местные чаще всего называют соединяющие зоны и блоки коридоры еще проще — дороги и тропы. В зависимости от ширины и оживленности коридоров. Вполне разумно.

Получается до места бурлачества от семнадцатого коридора мы шли преимущественно дорогой, затем часть пути передвигались тропой. Вполне понятно. Хотя «путевой коридор» звучит круче.

— Оди! — Йорка тоже понимала — еще двести метров и поговорить нормально не удастся. Сделав шаг шире, развернулась, загородила дорогу — Стой! Ну же!

— Решать тебе — повторил я — Послушай… с ними не удастся договориться. С этими тварями вообще нельзя договориться.

— Я знаю! Они злобные твари! Им нравится издеваться!

— Нет. Не поэтому.

— Да ты бы слышал, как они со мной разговаривают!

— Им нравится чувствовать себя всемогущими — признал я — Им нравится ощущать твой животный страх и понимать, что они могут с тобой сделать что угодно и им за это ничего не будет. Скоро один из них просто прижмет тебя к стенке, стянет шорты и трахнет.

— Эй!

— А то такого тут не бывает?

— Редко… но…

— Никто из них тебя не поимел по очень простой причине, Йорка.

— Какой?

— Эти твари всегда очень тонко чувствуют ту грань, за которую заходить не стоит. Они чувствуют, что нельзя требовать от тебя такого — пока что нельзя. Но эта грань не стоит на месте. Она все время движется. Сегодня нельзя, но через еще десяток ударов и увеличения ими же придуманных процентов до феерических размеров — тебе предложат погасить часть долга иным способом. Так что даже насиловать не придется — просто грубый секс со сломавшейся ментально жертвой.

— Да пошел ты!

— Как скажешь — я шагнул вперед и мне в грудь уперлась ее ладонь.

— Стой!

— Стою.

— Ты чертов придурок! Гоблин!

— Так стоим или идем?

— Стоим! Слушай… откуда ты все это знаешь?

— Понятия не имею — улыбнулся я — Помнишь? Память блокирована.

— Так почему?

— Что почему?

— Ты сказал, что с ними не договориться. Но не потому, что им нравится издеваться надо мной. Тогда почему?

— Ты приносишь им выгоду — медленно и четко проговаривая каждое слово сказал я — Ты бедная тощая овечка с которой они каждый день состригают клок шерсти. Каждый день ты делаешь их богаче. Ты один из источников их дохода. Такие как они смирятся с потерей визжащей перепуганной жертвы. Всегда можно найти новую девочку для битья. Но вот отказаться от выгоды… Поверь, Йорка — у них много жертв для издевательств.

— Знаю.

— Но мало тех, кто исправно приносит что-то «вкусное» каждый день. Каждый день! Вдумайся! Они считают тебя своим отличным активом. И не отпустят просто так.

— Активом… выгода… кто ты такой?

— Я гоблин Оди. Ну? Решай.

— Хотя бы чуть иначе… чуть мягче…

— Это и так мягко. Слушай… хватит искать лазейки. Тут всего два варианта. Всего два! Первый — оставляем все как есть. Бери чуть испачканные майку с бейсболкой и неси им. Не забудь встать на колени. И приспусти шортики — вдруг сегодня именно этот день.

— Сдохни!

— Второй вариант — ты раз и навсегда решаешь для себя что ты больше не жертва. И тогда мы идем прямиком к ним, и ты четко и внятно им говоришь то, что я тебе сказал.

— Но почему в клуксе?

— Соваться на их территорию неподготовленными? — улыбнулся я — Ну уж нет. Все начнется в общественном месте. Там, где много чужих глаз. И где постоянный пригляд Матери… так ведь вы называете систему? Мать…

— Называем — кивнула Йорка. Отвечала машинально, явно погруженная в тяжелые раздумья. Она принимает важнейшее решение в своей жизни. Решает, как она будет жить дальше. И отвечает, чтобы потянуть время — И я ее так часто называю. Мать.

— М-да…

— А что? Сам посуди, Оди — она и тебя родила.

— Ну нет. Она пришила мне первые попавшиеся конечности и выплюнула в тупиковый коридор Окраины. Выплюнула прямо в грязь и дерьмо.

— Знаешь почему ее называют Матерью?

— М?

— Потому что она кормит нас, поит нас, приглядывает за нами. Только благодаря ей тут не творится форменное безумие, есть хоть какой-то порядок. Она защищает нас.

— Отрезает нам руки — подхватил я.

— Какая мать не наказывает свое дитя? Но она всегда готова простить, если ты взялся за ум. Всегда дает шанс — даже поганому червю. Она наша Мать. Пусть не лучшая на свете — но Мать.

— Меня ты не убедила. Так что, гоблин Йорка… твое решение? Решаем сами? Или будешь уповать на Мать?

— Мне стоило проломить тебе голову, гоблин! Когда ты еще лежал у моих ног весь в слизи и без сознания.

— Ты упустила свой шанс — улыбнулся я, уже зная ее ответ.

— Сделаем по-твоему! — сжала она челюсти и набычилась — По-твоему! Чтоб ты сдох, гоблин Оди!

— И тебе не хворать, гоблин Йорка.

— Про пати ты серьезно?