Сборник новелл ""

Дверь открылась и впустила их. Они оказались в довольно большой комнате, оформленной под пещеру: папоротник, груды камней, промозглый воздух. Оркестр играл пародийную аранжировку Скарлатти. Танцевало несколько пар, причем как-то вяло. Филип отметил, что многие из присутствующих были безобразно толсты.

Дьявол подвел его к стройной бледной девице, что-то ей пробормотал, а Филип, не видя для себя другого занятия, поклонился ей, подал руку, и они включились в круг танцующих.

Она танцевала как неживая, низко приспустив тяжелые веки. Филип обронил пару незначащих фраз.

– Вы часто приходите сюда? – спросил он. В ответ она только слабо улыбнулась.

Ее безжизненность будоражила его (сказывалась и выкуренная дьявольская сигарета).

– Какая у вас холодная рука, – сказал он, слегка ее пожимая. Рука действительно была холодная. Он отбуксировал безответную партнершу в угол и там не по-танцевальному крепко обнял ее за талию. Сквозь рукава он почувствовал промозглую сырость, уловил слабый, но отчетливый запах речного ила. Он вгляделся в нее и отметил жемчужную матовость ее глаз.

– Я не расслышал, как вас зовут, – сказал Филип. Партнерша шевельнула бесцветными губами.

– Офелия, – сказала она.

– Прошу прощения, – сказал Филип.

Он поскорее разыскал Дьявола.

– Так что же, – сказал этот достойный господин, – вы все еще не верите, что добровольные утопленники заслужили вечное проклятие?

Филип вынужденно согласился.

– Вы даже не представляете, как тоскует эта бедняжка, – участливо сказал Дьявол. – А ведь она здесь всего несколько сотен лет. Что это в сравнении с вечностью?

– Капля. Капля в море, – сказал Филип.

– Какие у нее партнеры, сами видите, – продолжал князь тьмы. – Всякий раз, когда они танцуют, они доставляют друг другу то маленькое неудобство, которое так обескуражило вас.

– А зачем им вообще танцевать? – спросил Филип.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Дьявол. – Выкурите еще сигарету.

Потом он предложил пройти в его кабинет для делового разговора.

– Итак, мой дорогой Вествик, – сказал он, когда оба уютно устроились в креслах, – какое же дельце мы с вами обстряпаем? Разумеется, я могу отменить все, что произошло. В этом случае вы опять окажетесь на парапете, готовый к прыжку, – словом, каким я вас застал, когда ухватил за лодыжку. Вскоре после этого вы объявитесь в танцевальном зале, который только что видели, а будете вы толстый или тонкий – это уж как распорядится водная стихия.

– Сейчас ночь, – сказал Филип. – Река течет со скоростью четыре мили в час. Меня вряд ли обнаружат, и река унесет меня в море. Да, скорее всего я пополню ряды толстых. Что меня особенно поразило в них – это отсутствие либидо, или СА {От «sex appeal»-"сексапильность", привлекательность (англ.).}, если вы знаете эти слова.

– Приходилось слышать, – улыбнулся Дьявол. – Возьмите сигару.

– Спасибо, не хочу, – сказал Филип. – Какую же альтернативу вы предлагаете?

– Вот наш типовой договор, – сказал Дьявол. – Возьмите, возьмите сигару. Смотрите: баснословное богатство, еще пятьдесят лет жизни, Елена Троянская... это, впрочем, старый пункт... Пусть будет мисс... – он назвал имя восхитительной кинозвезды.

– Ну конечно, – сказал Филип, – вот и оговорочка насчет моей души. Это существенно?

– Это обычно, – сказал Дьявол. – Не нам это менять. Вот здесь подпишитесь.

– Не знаю, – сказал Филип, – наверное, я не буду подписывать.

– Что?! – вскричал Дьявол. Наш герой поджал губы.

– Я не хочу оказывать на вас давление, мой дорогой Вествик, – сказал Дьявол. – Но точно ли вы уяснили разницу: явиться сюда завтра добровольным утопленником или появиться здесь – причем через пятьдесят упоительных лет! – в качестве нашего служащего? Вы видели наших служащих – это они беседовали с брюнеточкой у стойки. Прелестная девушка!

– Все равно, – сказал Филип, – наверное, я не буду подписывать. А за хлопоты спасибо.

– Хорошо, – сказал Дьявол. – Отправляйтесь назад.

Все оборвалось в Филипе, словно он ракетой взмыл ввысь. Но он сохранил присутствие духа, устоял на ногах, оказавшись на парапете, и шагнул в правильную сторону.

ЧУДЕСА НАТУРАЛИЗМА

Жил-был молодой скульптор по имени Юстас, горячий поборник натурализма. На современный вкус, даже слишком горячий. Вот и приходилось ему чуть не каждый вечер, часам к семи поближе, бегать по знакомым, вообразив с голодухи, что вдруг возьмут да и оставят на ужин. «Эх, – рассуждал он про себя, – сколько камня надо искромсать, пока вырубишь крошечный ломтик хлеба! Ну ничего, скоро разбогатею – все пойдет по-другому».

Нанюхавшись аппетитных запахов жареного и терпких ароматов пареного, долетавших из кухни, он приходил в экстаз, клялся в нерушимой верности идеалам и громил абстракционистов почем зря. Но природа и искусство будто сговорились доконать беднягу Юстаса: раздразнив для начала сытным духом его слюнные железы и исторгнув из них неудержимые потоки, они подсовывали ему для обличительных нападок модернистов позаковыристей, вроде Бранкузи, Липшица и Бжески.