Сборник о спелеологии

Во-первых, следовало попытаться пробиться по ходу воды, поглощаемой Пятиметровым колодцем в начале галереи 600 м. Во-вторых, попробовать пройти сифон в самом конце ее. Ребята пытались сделать это, но не сумели. Я же, благодаря длительной психологической подготовке и постоянному самовнушению, был абсолютно уверен в успехе.

И вот наша небольшая группа под общим руководством Александра Вотинова (г.Пермь) на Кавказе. Несколько дней потратили на поэтапную переноску под моросящим дождем всего снаряжения от реки Бзыбь до пропасти. Наши финансовые возможности не позволяли использовать вертолет. По плану на дне предстояло работать двумя группами. Первая - основная, в составе трех человек под моим руководством, имела главную задачу открыть что-нибудь новое. Вторая - из двух человек под руководством Александра Вотинова - должна была поддерживать первую группу и в случае успеха документировать новые хода. Около десяти остальных, менее опытных на тот момент, участников должны были работать до глубины 200 м, где планировалась установка первого подземного лагеря (ПБЛ 200). Еще один должен был быть размещен на глубине 550 метров в месте, найденном и использованном мною для этой цели еще в 83-м году, при первом моем посещении пропасти. Один из лидеров пермской команды Дмитрий Ковин оказался по профессии химиком и, как выяснилось, имел такое же, как и я, намерение взорвать большой наплыв кальцита, преграждающего путь в Пятиметровом колодце. Правда, он не имел практического опыта проведения взрывных работ, но, как истинный профессионал, там, где жалкие любители ограничивают свое воображение масштабами нескольких граммов вещества, мыслил килограммами. И если у него была бы возможность затащить наверх целый завод по производству боеприпасов, он наверняка поставил бы дело на промышленную основу. Пока же в своей маленькой лаборатории, уединившись в лесу, он с увлечением демонстрировал мне свое профессиональное превосходство, и никакие уговоры, что сделано уже вполне достаточно, на него не действовали. Чтобы никого не подвергать риску в дороге, мы принесли наверх лишь вполне безобидные реактивы. Но когда я снарядил и засунул в транспортный мешок два заряда размером с полпальца каждый, а Дима с сияющим лицом стал совать туда еще целую банку, я уже вспылил не на шутку. Выпятив грудь, я грозно заявил, что скорее собственными зубами прогрызу себе рядом такую же дырку, чем пойду с ним и этим злополучным мешком. Как мне показалось, мой грозный демарш возымел свое действие. Дима изъял свое сокровище, а мелькнувшей по его лицу загадочной улыбке я в пылу собственного красноречия не придал значения.

Через пару дней, когда все снаряжение уже было сосредоточено в лагере ПБЛ 200, моя группа начала спуск в пропасть с тем, чтобы вернуться на поверхность уже через 5-6 дней. Поскольку значительное большинство участников экспедиции было из Перми, мы использовали широко распространенную в Центральной России, а также на Урале и в Сибири трос-веревочную технику (в Крыму ее не применяют). На каждом колодце в этом случае вешается металлический трос и капроновая веревка. Спуск при этом осуществляется по веревке с самостраховкой за трос. Подъем же наоборот - по тросу с самостраховкой за веревку.

За первую смену нам предстояло дойти до глубины 550 м и установить здесь ПБЛ. Затем мы должны были ходить оттуда на работу на дно.

Пройдя ПБЛ 200, имея на троих 18 мешков со снаряжением, постепенно расходуя его на колодцах, наша группа двигалась вниз. Заканчивался уже 13-й час монотонной и утомительной работы. На каждом колодце я спускался первым, а ребята спускали мне на веревке сверху мешки. Я принимал их на дне и отбрасывал в сторону из луж под колодцами на сухое место. До места установки лагеря оставалось преодолеть каких-либо пару несложных уступов. Вот, стоя под сильным душем, я принимаю очередную серию мешков. Как вдруг... плавное течение хода событий внезапно прервалось. Время будто бы исчезло. Тело мгновенно потеряло вес и всякую чувствительность. Стены растаяли. Пространство, ставшее вдруг безграничным, оказалось залито бледным светом, и лишь один заунывный однотонный звук наподобие камертона существует в нем. И все это воспринимается как нечто звук становится все глуше и глуше, возвращается осознание собственного Я. Но что-то сильно начинает меня беспокоить. Интересно, где это я? И почему лежу, да еще в луже? И почему свет такой неестественный? Инстинктивным движением руки ощупываю место крепления налобной фары. Ее нет! А, вот она, сорванная с каски, болтается рядом. Но все же еще горит! Набегает ощущение беспокойства. Оно становится все сильнее и сильнее. Похоже, кто-то кричит. Черт возьми! Ведь это - МЕШОК ВЗОРВАЛСЯ!