Сборник песен

Пооткрыли вновь церквей, будто извиняются
И звонят колокола в ночь то там, то тут,
Только бога нет и нет, ангел не является,
Зря кадило машет поп и бабушки поют.

А бог оставил нам в наказ старые инструкции,

Почерневший образок, высохший елей,
Ну а сам покинул нас после революции,
И теперь в других краях, где живут светлей.

Мимо кассы, чтоб быстрей, взял портвейн Таврический,

Возвращаюсь и смотрю, верится с трудом,
Кто-то в черном у дверей смотрит иронически,
Отпираю дверь ключом, приглашаю в дом.

То ль виденье, то ль обман, то ль к беде, то ль к радости,

То ль плевать через плечо, то ли голосить.
Достаю второй стакан, набираюсь храбрости,
Мне так много у него следует спросить.

Я давно другим не лгал, врать вообще не хочется,

Только вот не врать себе во сто крат трудней.
Я хочу спросить у вас, ваше одиночество,
Как бы веру сохранить и что мне делать с ней.

А еще вопрос такой, каково покойникам,

Отчего маршрут туда день и ночь открыт,
Но в конце не ждет покой с тихим светлым домиком,
Не хранят меня глаза ваших маргарит.

Я бы был ужасно рад слышать ваше мнение,

Только молча гость сидел, попивал вино.
Да смотрел программу «Взгляд», депутатов прения,
На часы взглянув зевнул, и вылетел в окно.

И в раскрытое окно ночь глядит загадочно,

Дыры звезд на платье тьмы — драный материал,
Дел, как видно, у него без меня достаточно,
Ну а может он, как я силы утерял,
Ну а может он, как мы знанье утерял,
Ну а может он, как мы веру утерял.

Посвящение А. Розенбауму

Раз артист — так с песнею, да с дорогой дальнею,
С жизнью интересной, странной, не нормальной.
Он для сердца, для души к нам на праздник позван,
Раз артист — а ну пляши, ты для того и создан.

А ему не пляшется, он бедняга мается,

И хозяйке кажется, что артист ломается.
И шутя, естественно, она скажет: «Знаете!
Видно вы, известные, нас не уважаете».

Так что зря старалися, знаем эти фортели,

Вы видать зазнались, стали слишком гордые.
Понимаем это мы нашим пониманием,
Раз жизнь полна букетами и рукоплесканием.

А за столом веселие, а за столом гуляние.

А он идет без пения и без досвидания.
Тоже номер номером, на эффект рассчитанный,
Знать не только с гонором, но и не воспитанно

А жизнь полна вокзалами, номерами бедными.

И лицо усталое и немного бледное.
И в полночном поезде плакать так захочется,
От своей бездомности и от одиночества.

Посвящение архитектурному