Сборник повестей. Книги 1-12

Первый рассказ он написал на одном дыхании за трое суток и прочел в ординаторской коллегам. Успех был абсолютный. Врачи хвалили Льюиса, хлопали по плечу и говорили, что вещь написана не хуже, чем у профессиональных писателей, работающих в этом жанре.

Бедный, бедный! доктор Льюис! Вирус страшной болезни под названием "графомания" проник в его кровь и в одни сутки полностью овладел его мозгом. Каждый врач знает, что корь или свинка переносятся взрослыми гораздо тяжелее, чем детьми. Но лишь немногим известно, что графомания в сорок лет протекает еще тяжелее. Если от свинки все-таки излечивают, то графомания, проявившаяся так поздно, практически неизлечима. В истории мировой литературы известны всего несколько случаев, когда люди, заразившиеся этой болезнью в зрелые годы, впоследствии все же переставали писать. Правда, в одном случае человек вскоре переболел не менее тяжелой формой менингита, поэтому не то что писать, но и говорить связно разучился. А в другом случае немолодого графомана разбил полный паралич, и за последующие десять лет жизни он не написал ни строчки. Но, согласитесь, что оба случая вряд ди могут считаться показателем возможности полного исцеления от этого "тяжелого недуга".

К счастью, доктор Льюис, будучи всего лишь анестезиологом, а не практикующим терапевтом, ничего не знал об этой довольно редкой болезни и вовремя не смог обнаружить у себя ее зловещие симптомы. Когда же его жена, встревоженная необычным поведением мужа, спохватилась, что с ним происходит что-то неладное, было уже поздно. До глубокой ночи, а порой и до утра Роберт Льюис, сидя в своем кабинете за письменным столом, писал детективные истории, одну страшнее другой. Во всех них действовал убийца-интеллектуал Александр Эттингер, высокий, худощавый, мускулистый субъект, с квадратной нижней челюстью, пронзительным взглядом и пышной каштановой шевелюрой.

Стоит ли тратить время на описание внешности самого Роберта Льюиса? Естественно, он был полным антиподом своему литературному герою. Это был маленький лысый человечек с безвольным скошенным подбородком и доверчивым близоруким взглядом за толстыми линзами очков. Описывая похождения своего бесстрашного героя, он и сам становился как-то сильнее и однажды утром за завтраком даже осмелился сказать своей жене, что овсянка пересолена. Правда, он сказал это очень тихо, скорее пискнул, чем проговорил, но и этого было вполне достаточно, что — бы его властная супруга от изумления выронила из рук тарелку. Тарелка была из дорогого сервиза китайского фарфора. Так что это не внесло дополнительного мира в семью, а миссис Льюис окончательно пришла к выводу, что с ее мужем творится что-то неладное.

Сам же доктор ничего не замечал вокруг, только писал и бесконечно переделывал и отшлифовывал свои рассказы, добиваясь недостижимого совершенства. Александр Эттингер уже успел своими коварными методами убить трех человек, когда Роберт Льюис наконец-то решился послать свой самый первый рассказ в ежемесячный журнал "Черная маска", печатавший в каждом номере детективные произведения как начинающих авторов, так и признанных мастеров этого жанра. В числе основных требований, предъявляемых этим журналом к своим публикациям была незаезженность сюжета и оригинальность самого способа, которым совершено приступление, будь то убийство или похищение золотых слитков из Форт-Нокса.

К великому изумлению и удовольствию Роберта Льюиса рассказ, посланный им в "Черную маску", был немедленно принят и напечатан в одном из ближайших номеров. Из редакции пришло письмо, в котором были чек, одобрительная рецензия на рассказ и предложение о дальнейшем сотрудничестве., И хотя сумма на чеке была едва равна трехдневному жалованью доктора в госпитале, а работал он над рассказом, включая правку и перепечатку на машинке, добрых десять дней, он был счастлив. Разве в деньгах дело?! А радость до замирания сердца от того, что видишь свою фамилию в популярном журнале и свой собственный рассказ напечатанным, — разве эта радость не стоит любых денег? Стоит, доктор, конечно же, стоит! Сомневаться в этом может лишь тот несчастный, кто никогда не видел свое имя на обложке только что вышедшего, еще пахнувшего свежей типографской краской, сигнального экземпляра своей новой книги!