Сборник произведений

Но самым важным является сходство их методов. Оба считают, что руководствуются дедукцией, и оба глубоко заблуждаются.[205] Все великие детективы мировой литературы принимают свои методы за дедукцию, и большинство, подобно Холмсу, заявившему: «Я никогда не гадаю», с презрением относятся к умозаключениям, построенным на догадках. На самом же деле Холмс, как все детективы и все диагносты, догадки использует.[206] И Хаус — туда же: «Чтобы предполагагь, нужно обладать дедуктивным мышлением» («Принятие» (2/1)) и «Из его слов о том, что у него болит горло, я должен был заключить, что у него простуда» («Бритва Оккама» (1/3)). Однако, если бы Холмс и Хаус действительно использовали дедукцию, их умозаключения были бы неизменно безошибочны, поскольку обязательное условие этого метода — следование истинного заключения из истинных посылок. Взяв, к примеру, две истинных посылки: «Все врачи допускают ошибки» и «Хаус — врач», мы с уверенностью заключаем: «Хаус допускает ошибки». Мы уверены, что наш силлогизм верен, ибо знаем обо всех врачах достоверный факт, а именно: они допускают ошибки. Здесь нет места гипотезе или вероятности. Но ни одно из умозаключений Холмса не следует из посылок с неизбежностью. Все они гипотетичны. Это очень хорошие гипотезы, и все же это гипотезы.

В противоположность Холмсу Хаус, что весьма любопытно, хоть и принимает свой метод за дедукцию, никогда не отрицает наличия в нем элемента догадки.

В пилотном эпизоде между Хаусом и Кадди происходит следующий диалог:

Кадди. Нельзя выписывать лекарства, основываясь на догадках. По крайней мере, мы так не делаем со времен Таскиги[207] и Менгеле.

Хаус. Ты сравниваешь меня с нацистом. Мило.

Кадди. Я отменяю твои назначения!

Фактически Кадди тут дважды неправа. Она неправа в том, что врачи не выписывают лекарства, основываясь на догадках, — на самом деле врачи только так и поступают. Ошибается она и когда приравнивает недостаточную обоснованность вывода к нарушению медицинской этики. Вся медицина, будь она этической или нет, да и вся наука, если на то пошло, в конечном счете строится на гипотезах.

Хаус знает это так же хорошо, как и то, что на самом деле Кадди беспокоит отсутствие доказательств в его методе. Но сам он принимает бездоказательность своих гипотез как неотъемлемую характеристику медицины вообще — несмотря на то что ошибочно считает свой метод дедуктивным. Пример — еще один диалог из пилотного эпизода:

Хаус. Никогда не бывает доказательств. Пять разных врачей поставят пять разных диагнозов, основываясь на одинаковых доказательствах.

Кадди. У тебя вообще нет никаких доказательств. И никто ничего не знает, так? И как это ты всегда предполагаешь, что прав?

Хаус. Я не предполагаю. Я просто нахожу сложным работать с противоположным предположением. А почему ты так боишься ошибиться?

Защищая свой чреватый ошибками метод, Хаус предстает почти полной противоположностью Холмсу, который гордо заявляет Уотсону, что его метод безупречно верен: «Тут невозможно ошибиться».[208] У Холмса есть основания так говорить: он практически всегда оказывается прав, так что каждый новый успех только придает ему уверенности в себе, но мы видим, что на всех победах Холмса лежит легкая тень неверного понимания методологии. Хаус, однако же, не повторяет этого заблуждения Холмса. Он постоянно ошибается, но точно знает, что ошибки неизбежны и только приближают его к истине. Поэтому Холмс по крайней мере в этом отношении уступает Хаусу.

С другой стороны, Холмс, к его чести, гораздо больше времени уделяет самоанализу. Поэтому мы многое знаем о его методе, и у нас есть основания для критики, равно как и для восторга. Хаус же, к нашему вящему разочарованию, держит свои методологические карты ближе к груди. Нам хотелось бы услышать, как он описывает свой метод как-нибудь эдак: «Большинство людей, если вы перечислите им все факты один за другим, предскажут нам результат. Они могут мысленно сопоставить факты и сделать вывод, что должно произойти то-то. Но лишь немногие, узнав результат, способны проделать умственную работу, которая дает возможность проследить, какие же причины привели к нему. Вот эту способность я называю ретроспективными, или аналитическими, рассуждениями».[209]