Сборник произведений

Трезвый ум Александра Петровича жаждал, однако, другого, его не устраивали ни по обязанности тявкающие из подворотни, ни рассчитанные на жаждущих возвыситься над шоферской действительностью прапорщиков запаса, глубокомысленные опусы о добре (разумеется, на Западе) и зле (разумеется, на Востоке), ни полемика о блюдце, на котором некогда лежало выеденное яйцо, ни воспоминания о вещах, о которых сами вспоминающие не знали толком, было ли это на самом деле или только приснилось. Единственно еще привлекали его внимание «тдел ответов на вопросы читателей» божественной «Мелани» и объявления. На этот раз энциклопедической волшебнице писала одна «Кука из Сиднея». Она сообщала, что недавно вышла замуж за человека вдвое себя старше. Супруг ее очень балует и подарил ночные рубашки из нилона, но когда Кука ложится в них в постель, у нее начинаются корчи в пупке. «Может ли это быть от нилона?» — «Может, раз бывает», — резонно отвечает Мелани, — «на всякий случай перемените белье, если не можете переменить супруга».

В объявлениях «осиротевший котик, серенький с белыми гетрами, манишкой и кончиком хвоста, искал приемных родителей, внимательных, чутких, с хорошей квартирой и обязательно садиком».

«Вот сволочь!» — выругался Александр Петрович и сконфузился, сообразив с запозданием, что кот тут, собственно, ни при чем.

Подзакусивши картошкой и котлетой, химический состав которой составлял профессиональный секрет нацмена, — Александр Петрович прикрылся, для этой цели вполне удобной, газетой и прилег отдохнуть… Уже начиная дремать, вдруг вспомнил, что третьего дня в романе А. Толстого «Аэлита» прочел объявление: «требуется спутник для полета на Марс».

«Черт возьми! — подумал Александр Петрович, — на Марс — это все-таки здорово, далеко, однако — лучше хоть к чертовой бабушке, чем тут безработным околачиваться!»

И поспешно одевшись, отправился по указанному адресу…

И вот он уже сидит в яйцевидном снаряде инженера Лося. Впрочем, не сидит, а полулежит в особом мягком кресле, приспособленном для ослабления последствий ускорения, а рядом с ним в таком же приборе — как это ни странно — Марго.

«,И совсем не странно! — сам себе тут же возразил Александр Петрович. — Если мы попадем в пригодную для жизни обстановку, но не сможем вернуться, мы положим начало человеческой колонии на красной планете и будем дожидаться, пока прилетят другие!»

И он страшно обрадовался, что новую планетарную породу будет создавать вот именно с Марго. Обрадовался тем более, что девушка была в летном скафандре из такой прозрачной штуки, что все ее молодое, белорозовое тело было видно до последнего волоска. Она лежала, протянув руки по бокам и закрыв глаза, и Александр Петрович догадался, что его будущую подругу, чтобы она легче перенесла трудное путешествие, погрузили в анабиотический сон. Никакое дыхание не поднимало ее, для ее возраста довольно-таки обтекаемые и слегка растопыренные груди и совершенно неподвижен был выпуклый живот с трогательным — с мягко закругленными краями — углублением пупка.

Александр Петрович положил руку на теплый, как кожа, пластик, но тут как раз затрещали сигнальные звонки, замигали красные и желтые лампочки и чей-то голос, с механическим тембром громкоговорителя, приказал:

— Приготовиться к посадке!

С поспешной методичностью, сам удивляясь, откуда он все это знает, Александр Петрович стал вытягивать одни кнопки, вдавливать другие, поворачивать третьи и, наконец, отжал до конца стальной — с красной ручкой — рычаг. Тотчас же где-то внизу — под полом кабины — зарычали дикие моторы и страшная сила вдавила тело Александра Петровича в его мягко уступающее ложе.

«Тормозим спуск… — подумал Александр Петрович, корчась от боли и задыхаясь. — Если б знал, что будет такой переплет — остался бы лучше на шомаже!.

— Мы очень рады, что вы все-таки предпочли планетарное путешествие шомажу! — сказал ему главный Марсианин, когда, отвинтив люк остановившегося и установившегося на трех пружинных подпорках снаряда, Александр Петрович вылез на вполне сносный марсианский воздух.

Было чудное, как будто осеннее, утро, красная листва того, что заменяло здесь деревья, отливала коричневатым пурпуром, а в небе, которое благодаря разреженному воздуху, казалось очень темным, почти черным, из края в край тянулись волокнистые, светящиеся лиловые облака.

При помощи наших летающих блюдец, — продолжал Марсианин, — мы давно уже наблюдали за тем, извините, бардаком, который творится на вашей планете, и давно ждали этого визита. Но нужно было, чтобы осуществилась русская эмиграция, которой на Земле уже решительно больше нечего делать, и чтоб ее достойных представителей понесло ко всем чертям на все кулички и — в частности — к нам. Так что — добро пожаловать!

Александр Петрович сперва даже как-то растерялся оттого, что так легко понимал инопланетную речь, но сообразил: — „Это телепатия» и — как полагается полномочному представителю — принял снисходительно приветливую позу.