Сборник проза и блоги

— Спасибо, они на натуральном масле. Очень стойкие, — соглашается ее собеседница, приглашая нас присесть. Я приземляюсь за стол и немедленно беру быка за рога, понимая, что Рита сейчас потребует еды и разговоры свернут в сторону обсуждения меню. Со стены на меня строго взирает виновник торжества в парадном костюме, из ворота рубашки торчит цыплячья шея, над губой темнеет плесень усов. Я смотрю на фотографию, попутно отмечая предусмотрительность Рухляди — такой портрет будет замечательно смотреться на надгробии.

— Итак, Мозес исчез, — сообщаю я.

— Уже три дня, — подтверждает Руфь и подносит к сухим глазам край носового платка. — Я подозреваю страшное, мистер Шин! Он не захватил с собой таблетки. Возможно, его взяли в заложники.

Конец фразы тонет в чем-то среднем между икотой и рыданием. Миссис Рубинштейн скисает на глазах. Мир рухнул на землю и разбился в прах. Когда придет Машиах ему некого будет исцелять. Существует большая вероятность, что Сохлый пропустит самое интересное. Он забыл дома шарф, а это обстоятельство грозит пневмонией и обострением ишиаса даже совершенно здоровому человеку.

Я не успеваю задать вопрос, как Толстуха, злобно хмыкает и выкладывает на стол безоговорочный аргумент красного цвета.

— Они развлекаются, Рути! Старые кобелины! — она яростно крючит пальцы, — Я оторву им причиндалы!

— Этого не может быть, — плачет супруга Рубинштейна. — Я бы заметила что-то подобное.

— Миссис Рубинштейн, вспомните, что он говорил, перед тем как выйти? — я пытаюсь вернуть беседу в нужное русло.

— Ничего, — расстроено говорит она. — Сказал: я на минуточку, малебн. Нужно кое с кем встретиться.

— С потаскухами! — влезает неугомонная Слониха. Я шикаю на нее, сколько можно Рита? Так мы никогда не дойдем до сути. Так и будем сидеть, и тереть за все наши обиды, которые на поверку не стоят выеденного яйца.

— А когда он разговаривал по телефону?

— Я не слушала, — быстро отвечает Трилобитиха, я внимательно смотрю на нее. Конечно, ты слушала. Она смущенно опускает глаза и начинает теребить край кружевной накидки. Как девочка, пойманная с поличным у банки варенья.

— Ну, краем уха. Он постоянно произносил: Могу. Так, знаете: могу? Могу! С разными интонациями.

— Вот, Рути! Конечно может! Откопал Виагру, вместо твоих колес. Его сейчас не оттащишь от сладкого, — громыхает ее подруга по несчастью.

Супруга Сохлого сморкается и повторяет, что не может в это поверить. На что Рита предлагает осмотреть его полку для белья.

— Я тоже не могла поверить, дарлинг! — заявляет она, указывая на красный лифчик, игриво развалившийся на столе. — Пока не нашла эту дрянь. Прикинь, у кого-то такой вкус? Если я найду эту сучку я воткну ей это прямо в ….

— Могу? — я прерываю поток угроз, пытаясь хоть что-нибудь прояснить, — что это могло значить, миссис Рубинштейн?

В ответ та пожимает плечами. Трилобит несколько раз произнес это самое «могу», а остальное она почти не поняла, так как подслушивала из кухни, а там толстая перегородка. Такая досада эти толстые перегородки. Никакой ясности именно в тот момент, когда в ней сильно нуждаешься. Рубиншейниха прячется за носовым платком, сообщая бесполезные сведения.

Единственное, что я от нее добился, это то, что звонок состоялся около часу дня. Это сходилось по времени с вызовом в телефоне Мастодонта. О чем они говорили? Я чешу затылок. Разговор продолжался минут десять. И большую часть времени Мозес слушал, что ему говорят.

— Может он упоминал имена каких-нибудь потаскух? — встревает благоверная Мастодонта. Она напускает на себя серьезный вид. Сдвигает брови и надувается, изображая темнокожую миссис Коломбо. — Припомни, Рути. Это очень важно.

— Нет, — неуверенно тянет та, — было плохо слышно. Очень плохо. Кажется, они говорили о фруктах.

— Фруктах?

— Ананасы, — поясняет супруга Рухляди. — Кажется — ананасы!

Рита торжественно сообщает, что она все поняла и это код, которым неблагодарные м’даки прикрывают грязные делишки. Все это гнусно и когда Толстый со своим немощным подельником попадут в ее лапы, то лишатся всех выступающих частей тела.

— Конечно, с твоего разрешения, Рути, — милосердно уточняет она.

Ей не терпится приблизить момент мщения, Слониха в нетерпении ерзает на поскрипывающем стуле, а потом предлагает обыскать белье старика Рубинштейна, чтобы убедится в правильности теории. Там мы найдем ответы на все вопросы, утверждает она.

— Ты зря ухмыляешься, мек! — говорит она мне и уверенно вытаскивает нас из-за стола, держа направление на супружескую спаленку.

— Где тут у вас траходромная? — интересуется она у краснеющей миссис Рубинштейн. — Ну, где вы с твоим старым блядуном занимаетесь маджонгом?

Та, беспомощно блеет, что у них там не прибрано, спальня на втором этаже. И вообще это неудобно, потому что везде все раскидано, а она не пылесосила сегодня, так как не ждала гостей. Это слабое сопротивление быстро гаснет под напором решительной Мобалеку.