Сборник проза и блоги

— Семьсот пятьдесят или ищите кого-нибудь другого, — трубки заманчиво покачиваются у его подбородка.

Матушка, я вздыхаю, ну да черт с тобой, принцесса Беатрикс щедра и никогда не думает о всякой ерунде. Пятьсот, семьсот пятьдесят, тысяча, на самом деле мне все равно. И весь этот разговор был затеян только с одной целью, оттянуть колдунство как можно дальше. Я дрожу, в груди растет холодный ком. Мне становится страшно. И все же я пойду до конца, чего бы это ни стоило. Бедная Трикси костьми ляжет, но доберется туда, куда задумала.

Вынув из кармана пластик, я тыкаю в него пальцем, оплачивая свои будущие побочные эффекты. Свое завтра. Свои блестящие планы, которые столько раз проваливались, безо всяких перспектив, что и сосчитать сложно.

Гельминтас аккуратно помещает колбу с моей кровью в один из своих аппаратов, а потом, смешно скосив глаза, подбирает несколько трубок из нелепого пучка. Я смотрю на его движения затаив дыхание. Так вот для чего они нужны, думаю я, наблюдая, как плешивый колдун соединяет их с отверстиями насверленными в блестящем металле. Выглядит омерзительно, но я не отвожу взгляд. Трубки вздрагивают, так же как и их владелец, который усаживает на свою плешь странную шапку почти полностью скрывающую лицо. Так, что из-под нее торчит только острый подбородок с редкой бороденкой. Видно как по трубкам пульсируя, начинает бежать моя кровь.

— Положите руку в рефазный модулятор, так, чтобы локтевой сгиб проходил точно над отверстиями, — командует он.

Рефазный модулятор выглядит как абсолютно опасное дерьмо. Требуха из проводов, трубок, маленьких колбочек, посреди которого развалилось что-то шипастое, похожее на вафельницу нечто. Несмотря на все это, я послушно сую руку в металлическую вафельницу, которая немедленно ее обхватывает. Что-то тонко шипит и в мой локоть входят иглы, я еле сдерживаю крик. Матушка, пусть твоя борода всегда будет шелковистой! Мои мысли замирают на грани паники, сердце трепыхается где-то в горле.

Проходит несколько минут, пока мастер колдует над своей техникой, нажимая на серебристом пауке то одно место то другое. В повисшем молчании слышен только писк его механизмов, тонкий вой охлаждающих вентиляторов и мое шерстяное от ужаса дыхание.

— Поразительно! — колдун вертит головой в железной шапке, — ничего не понимаю.

— Что-то не так? — осторожно интересуюсь я.

В ответ он пожимает плечами и вытирает тонкую нитку слюны, потянувшуюся из уголка губы. Стресс-тест вызывает тошноту, прошу прошения, госпожа. И он с таким еще никогда не сталкивался, никак не может врубиться, потому что, все его попытки привязать идентификационные липиды к моим кровяным тельцам провалились.

— Так мы можем это порешать? — я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. — С вашими липидами что-то не так, как я понимаю.

Сейчас, он пытается нанести связующий слой, а потом мне придется посидеть минут десять, чтобы сердце полностью прогнало препарат через мой организм, возможно, я почувствую себя дурно, но это абсолютно нормально в таких обстоятельствах. Поверхностный слой моих кровяных телец не принимает стандартные связи.

Но я его уже не слушаю, прекращаю на слове «препарат». Перед глазами колышется мутная пелена, а в ушах стоит грохот собственного сердца, сквозь который я слышу удивленный вопль мастера Гельминтаса.

— Что вы делаете, госпожа?!!! Что это?

Что вы делаете, госпожа? Сложно представить другой вопрос, почувствовав холодный металл, упертый в самое нежное между ног. Хочется улыбнуться сквозь дурноту.

— Это посох, пожалуйста, не дергайте ногами, иначе я отстрелю вам хозяйство.

— Но зачем?!! — продолжает допытываться мой собеседник.

— На случай, если вы попутаете эти ваши пропорции, и все пойдет не так. Кстати, перед тем, как потерять сознание я по любому смогу выстрелить. Инстинктивно, просекаете?

Где-то далеко за белой мутью он недовольно втягивает воздух и выражается в том ключе, что остаться без хозяйства, совершенно не входит в его планы и это излишняя предосторожность. Полная чушь, он все сделает как надо! В ответ я, пытаясь не утонуть в шуме стоящем в голове, сообщаю ему, что любая предосторожность в колдунстве не лишняя. Каждый делает свое дело: он колдует, я страхую наши договоренности.

Слышно как мастер Гельминтас рассерженно сопит и жмет кнопки. За моей спиной вздыхает очнувшийся Юсуф, который увидав картину, тут же с грохотом проваливается в обморок. На меня это не производит ровно никакого впечатления, я сама балансирую на грани беспамятства, судорожно сжимая ребристую рукоять. Держись, бедняжка принцесса, ни одно дело в этой жизни никогда не давалось тебе легко. Даже любовь. Даже это прекрасное взаимное чувство колдуна Фогеля табельный номер семнадцать тысяч четыреста сорок восемь дробь семнадцать, третий производственный сектор. Моего прекрасного болвана, который так ничего и не объяснил.