Сборник проза и блоги

Каждый год дедушка Мосулло надевает парадную тюбетейку, берет старенький котел и едет на верном ишаке в Андижан. Белым цветом горит тутовник, воздух льется весенними ветрами. Пыльная дорога, лежащая вдоль арыка, ведет дедушку в большой город. Там, на весеннем катта-базаре проходит соревнование на приз нашего дорогого акима, да продлит Аллах его чресла до колен и дарует семь девственниц, сладких как джунгарская дыня. Громко поет зурна и звучат барабаны. Дым, стаей ополоумевших птиц вьется над котлами.

И каждый год дедушка возвращается сильно расстроенным, потому что проигрывает приз (красивую гоночную попону из Китая, наушники и плеер) старому шайтану бобо Насрулло. Чьим кислым пилавом можно кормить только барашков и редких туристов. Может все потому, что тот кладет туда секретные специи или оттого, что наш дорогой аким его племянник?

Сейчас я смотрю из окна кичик ховли как дедушка седлает нашего фамильного ишака и приторачивает к седлу котел. Качает головой и устраивает боевую тюбетейку удобней. Сегодня он победит старого дурака Насрулло, пусть его ишак никогда не даст потомства и свежих ветров. Потому что добро всегда побеждает зло. Свет — тьму. Правда — ложь. А благодарность — злословие. Еще потому, что я натолкал иблису Насрулло в пакеты вместо секретных специй сухой кизяк. Далось мне это легко, потому что я — воин света. И всегда боролся за правду. Так меня воспитали.

Дедушка взбирается на ишака, бьет его пятками и быстро скрывается за горизонтом. Степь, по которой бегут волны ветра, укрывает его зеленым халатом. Я с грустью смотрю ему вслед и думаю. Никогда. Никогда Аллах не давал нам ничего из того, что мы хотели. Всегда все выходило никак.

Еще будучи молодым пехлеваном в Зарафшане дедушка мечтал о трех вещах: боевом ишаке, быстрым как ветры из зада иблиса, новом халате, как у Самаркандского акима и апа Алтынай, чьи груди по его словам горьки как молоко диких кобылиц, соски пахнут степной полынью, а ароматное лоно нежно как спелый инжир в каплях утренней росы. Из всего этого сбылись только апа Алтынай и именной пчак из рук председателя Реввоенсовета Жидамайтиса "За активное участие и борьбу с басмачами"

Но дедушка Мосулло всегда отважно смотрел в морщинистое лицо судьбы. Не унывал никогда. И вот однажды, возвратившись с базара с лучшей кокандской дыней в руках, я застал деда перекладывающего маленькие автомобильные колесики под стену кошары. Внук, сказал мне тогда дед, у меня есть мечта. Я хочу купить себе "Трабант".

Ай хэв а дрим! — сказал мне дедушка. Это я твердо помню.

Жили мы бедно, и мечта деда о машине, сведения о которой он почерпнул в газетном обрывке в отхожем месте на автостанции, так и осталась мечтой. А колеса, купленные им, остались лежать у стены кошары. Покрытые пылью и шлепками кур они и сейчас здесь. Памятником несбывшегося. Горьким напоминанием того, что судьба щедро отсыпает нам неприятностей и скупо дарит радость.

Я с тихой грустью думаю о наших надеждах. О том, что мы хотим и что получаем. О том великом законе равновесия, который совсем ничего не значит.

Хочу от тебя ребенка

дата публикации:03.11.2021

Белье было неношеным, о чем говорили швы и ткань без следов потертостей. Ничего абсолютно. Хотя человек должен оставлять за собой целый шлейф следов. Стоит ему прислониться к чему — либо, тронуть пальцами, чихнуть, почесаться. Он ходячий песочный замок, от которого отслаивается то, что было им пару мгновений назад. Чешуйки кожи, волосы, пот, грязь, сало. Все это мажется, застревает в нитках, явственно показывая его присутствие. Выдает с головой. Белье никто никогда не надевал. Единственным свидетельством хоть какого — то присутствия жизни, был отпечаток жирного пальца на лифчике. Большая государственная печать Его величества Эдварда Мишеля Анитугу Мобалеку — короля керосина, повелителя неприятностей, владетеля двух пахнущих требухой ящиков с рыболовными снастями. Белье не принесло мне никаких улик. Выключив лупу в своем телефоне, я принялся копаться в аппаратах Сохлого и Мастодонта. Надо было все проверить еще раз.

Улов среди вызовов был скромен и только подтвердил первоначальные выкладки. Со времени как мы расстались вся жизнь сладкой парочки вертелась вокруг одного и того же. Шаги правой ногой, приводящие в исходную точку. Работа, аптеки, хавка, многочисленные родственники четы Мобалеку и графиня Мэллори-Сальтагатти в качестве неумолимой судьбы.

Поставив очередную галку против пункта — «не имеет значения», я бросил взгляд на часы. Было около десяти, прекрасное время, чтобы исповедаться трем непогрешимым богам: Гленфиддиху, Джемесону и Оберкромби. Тем более старт был уже дан целительной настойкой Руфи Рубинштейн. Настойкой лопуха для хорошего настроения.

Старший инспектор звонил графине Маллори-Сальтагатти. Вообразив, как Толстяк с ней разговаривает, я ухмыльнулся и налил себе виски.

— Да, ма’ам директор. Мы тут со стариной Мозесом кумекаем над тем делом…

…