Сборник проза и блоги

Они быстро собираются, закидывая лямки корзин на плечи. Свозь темные прутья им на спины течет вода. Я провожаю их до дороги, на всякий случай удерживая дистанцию в пять шагов. Для меня крестьяне в принципе безопасны, но мало ли что им взбредет в голову? Они же полезли в МОИ верши?

На полпути я останавливаюсь у ржавого автобуса и собираю горьких ноготков. Они пахнут осенью, которая тут никогда не наступает. Из них получается замечательный веночек для Ва.

Желто-оранжевые цветы качаются на уродливой серой голове. Он помогает мне разгрузить тележку в этом венке, а потом съедает его.

— Неплохой букет, Трикс — с видом ценителя говорит он. Я смеюсь — Ва любит цветы в любом виде. Когда никого вокруг нет, мы выбираемся из башни вдвоем и собираем целые охапки. Которые потом расставляем в каждом углу. Их аромат перебивает разноцветную вонь других миров, доносящуюся из окон при выбросе.

Я смотрю на Долину в кирпичных тенях заходящего солнца, вздыхаю и иду готовить ужин.

2. Иди ко мне, принцесса Беатрикс

— Чем они думали, эти умники, когда запускали Штуковину? — спрашивает Ва и сам себе отвечает, — задницей!

В Долине пульсирует зарево окон. Что-то с грохотом осыпается на землю. Мусор. Говорят, что уже два столетия в Долину летит мусор из других земель. Все что уже нельзя использовать, сломанное, все опасное, мешающее, омерзительное и ненужное. Ненужное — это мы с Ва.

Я отпиваю холодного белого и закусываю креветкой. Про себя я ничего не знаю. Не знаю, как оказалось, что я никому не нужна. А вот Ва утверждает, что всему виной его маленькие крылышки, дракон обязан уметь летать. У них с этим строго. Хотя я думаю, что он там у себя кого-то задолбал и его сплавили в мусоропровод. Ва достанет кого угодно, стоит ему захотеть.

— Задницей! — орет он сквозь низкое жужжание Долины. — Зааадницей!

Сейчас он разговаривает со мной из туалетной загородки, куда я боюсь заходить. Отхожее место дракона — худшее, что можно представить. Худшее из всего, что я видела.

Окно открывается совсем близко к башне и из него вываливается блестящий в багровом зареве зашедшего солнца зверь. Он делает пару судорожных вдохов местного воздуха, и, учуяв меня, пытается прыгнуть. Но Окно схлопывается отрезая ему часть морды. Нижняя челюсть с устрашающего вида клыками виснет на тонкой полоске кожи, и он мешком валится на груду хлама. Несколько секунд корчится и замирает, к далекому рассвету его разберут слизни, оставив только остов.

— Не могу к этому привыкнуть, — произношу я. Ветер выносит из окон пыль и какие-то ошметки. Снег и жару. Ва говорит, что большая часть мусора к нам не попадает. Растворяется в окнах. Где-то там, в другом мире, через который движется сплошным потоком. Будто бы он сам видел это собственными глазами.

— Раз, и нету! Ничегошеньки!

Я не знаю — правда ли это или нет. В окно нельзя заглянуть все они висят горизонтально, вываливая всякую дрянь. Что бы глянуть сквозь окно надо быть настоящим полоумным. Или Ва.

— Не могу к этому привыкнуть, — повторяю я.

— К чему, Трикс? — спрашивает довольный дракон. Он поднимается ко мне и привычно сует чешуйчатую морду в бойницу, разглядывая Долину. Янтарные глаза светятся в темноте. — К мусору?

— Нет, — вино мягко обнимает меня, гладит по голове. Я поднимаю старую чашу из толстого мутного стекла и смотрю на просвет — багровые сумерки ночи мешаются с неоновыми, химически-синими всполохами окон. У чаши немного сколот бок — еще одна ненужная никому вещь. Мусор, которому нет применения. Бесценный. У всего есть цена, только у хлама ее нет.

— К чему?

— К похмелью, — смеюсь я. — Ведь оно наступает когда-нибудь, нет?

— Обязательно, — хрипло гудит Ва. Его красные крылышки подрагивают, дракон любопытно вертит головой, высматривая добычу. Я знаю, что он наведывается в деревню барона Густава и отнимает самогон у крестьян. Белым вином он почему-то брезгует, предпочитая хлебать морковную мерзость. Пить ее стоит, только если тебя совсем загнали в угол. От беспросветного отчаяния.

Дракону на это плевать и каждый раз он возвращается из набега на бровях. Шатается между мусорных куч, проваливаясь в ловушки галей. Распугивает сколопендр, темными полосками брызгающих в стороны. И пытается петь. Пение Ва еще хуже драконьей туалетной загородки. Что- то среднее между низким кваканьем и шипением.

— Трикс! Трикс! — ревет он, — клянусь бородищей своей матушки, сегодня у твоего маленького дракона праздник! Др… Др… Дрзя, угостили малыша Ва смгоничком!

Уверена — его «дрзя» — крестьяне гнались за ним до самых границ Мусорной Долины. А потом беспомощно жаловались владетелю. Карательные планы старого дурака Густава останавливают два обстоятельства: первое — дракон ловко плюется пламенем из-под хвоста, а второе — слабоумие самого сиятельного владетеля, который намеревается на мне жениться. Есть еще третье обстоятельство: моя коллекция посохов. Тех, что я собрала после выбросов. О ней ходят смутные слухи в окрестных кабаках. Единственное, о чем никто не догадывается, что ни ко всему у меня есть припасы.