Сборник рассказов

В руках карточку, которую пенсионер дал, кручу. Смотрю на номер — позвонить, что ли однофамильцу-то? На машину на его посмотреть, за устройство Жигулей поспорить, про ремонт поспрашивать. Масло он, интересно, какое в неё заливал? А то, может, разговоримся, по пивку пропустим — чем черт не шутит. Все ж не одному тут в четырёх стенах. Карточку-то в руках верчу, а самому все меньше из дому выходить хочется. Нужна мне машина-то эта? А если помру завтра? Вон кашляю, как туберкулёзник какой, аж сердце заходиться. Куда мне такие покупки? Староват, я уж для таких покупок. Я бы решился — если бы была крайняя необходимость. А тут что? Баловство.

Взял, карточку, порвал да и выбросил — чтоб глаз не мозолила.

Сигарету затушил и пошёл в комнату. Телевизор включу и покемарить попробую.

Мимо прихожей проходя, на ботинки свои взгляд бросил.

Как будто ещё с миллиметр пыли на них за день осело.

Скоро уж и не разглядеть их будет под этим слоем.

Женская солидарность

04-07-2008

Телефонный звонок в три часа ночи, оборвал мой эротический сон, в котором молодой и волосатый Брюс Уиллис разводил меня на анальный секс, и почти уговорил.

В темноте я нащупала на полу телефон, и выдохнула в трубку:

— Сдохни, гнида.

— Через пять минут. — Скорбно пообещал мне Юлькин голос, и добавил: — Не ори на подругу свою бедную, у меня нещастье и мировая скорбь как следствие.

Свободной рукой я нашарила на стене выключатель, и включила ночник. Его неяркий свет осветил мою спальню, мои же покусанные комарами ноги, и обнаружил полное отсутствие Брюса Уиллиса. Молодого и волосатого. Стало грустно и одиноко.

— Ершова, — прошипела я в трубку, — если твоё нещастье — это очередная жалоба, что твой нежный супруг Толясик снова лёг спать не помыв свои кустистые подмышки — ты получишь пизды. Прям завтра по утру. Вернее, уже через несколько часов.

— Вовсе нет. — Шмыгнула носом Юлька, и вдруг неожиданно спросила: — Скажи мне, что ты знаешь о проститутках?

Вопрос был интересным. В три часа они он казался ещё и зловеще-таинственным. Я задумалась.

— Ершова, я понимаю твои намёки на мой имижд, на цвет моих волос, и на твою зависть в отношении моих лаковых ботфорт, но, как ни странно, о проститутках я знаю крайне мало. Обычно они выходят побарыжить своим бренным телом глубокой ночью на Ленинградское шоссе, нарумянив щоки, и обвалявшись как антрекот в сухих блёстках. Если фортуна им улыбнётся, их покупает горячий грузинский джигит, грузит в своё авто Жигули шестой модели, бежевова цвета, с музыкой Кукарача вместо нормальной бибикалки, и увозит в ближайшые кусты…

— Поразительно. — Перебила меня Ершова. — Твои глубокие познания в области проституции позволяют мне задать и второй вопрос. Который я даже не предполагала тебе задать, но раз уж ты в подробностях знаеш чотам как у вас на Ленинградке принято…

— Щас нахуй пошлю. — Я обиделась.

— Ботфорты твои — говно лакированное. — Отпарировала Ершова. — Отдай их мне.

— Хуй. — Я посуровела. — Чо за вопрос ещё? Быстро говори, я спать хочу.

— Ты не знаешь, кто такая проститутка Катя?

Ну, кто ж не знает проститутку Катю, а? Действительно.

— Тычо? — Говорю, — Ёбнулась? Какая ещё проститутка Катя? Какая, я тебя спрашиваю, проститутка Катя в три пятнадцать ночи, каркалыга ты молдавская?

— Ошиблась. — С грустью подвела итог Ершова. — Обманулась я в своих лучших надеждах…. А ботфорты у тебя всё равно говно. Отдай их мне, пока не поздно.

— Ни за что. Они мне для ролевых игр нужны. Я в них, кстати, весьма талантливо, портовую шлюху изображаю.

— И не сомневалась даже. Потому и спрашиваю: кто такая проститутка Катя?

— Да пошла ты в жопу, Ершова! — Я окончательно проснулась, слезла с кровати, и пошлёпала на кухню за сигаретами. — Чо ты до меня доебалась со своей проституткой? У мужа своего спроси, он в них лучше разбираецца. Ибо сутенёр бывший.

— То-то и оно… — Прищёлкнула языком Юлька, — то-то и оно… Не могу я у него спросить сейчас ничего. Спит Толясик. Спит как сука, скрючив свои ножки волосатые, и запихнув к себе в жопу половину двуспальной простыни. И разбудить его не получицца. Литр конины в одну харю — это вам не хуй собачий. Спать будет до утра. А про проститутку нужно выяснить немедленно.

Я добралась до кухни, не включая света нашла на столе пачку сигарет, и сунула одну в рот:

— Давай ближе к делу. Мне на работу через три с половиной часа вставать.

— Говорю ж: у меня нещастье. — Ершова вернулась к исходным позициям. — Мой некрасивый и неверный молдавский супруг Толясик, в очередной раз дал мне повод потребовать у него новую шубу. Ибо пидор. Поясняю: вчера его принесли в районе часа ночи какие-то незнакомые желтолицые человеки неопрятного вида, сказали мне: «Эшамбе бальманде Анатолий кильманда», положили ево в прихожей, и ушли.

— Толясик пьёт с узбеками? — Я неприятно удивилась.