Сборник рассказов

— Ну что? — Высунулось в прихожую заплаканное Юлькино лицо. — Я всё закидала. Когда топить будем?

— Через пять минут. Расслабься, и постарайся больше не срать.

— Мне кажется, я больше никогда уже срать не буду… — Юлька всхлипнула, и снова скрылась в своём убежище.

Через пять минут я постучалась к Юльке, и принесла ей щастье.

— Держи. — Я бухнула на пол пятилитровую канистру «Святого источника», а Юлька отшатнулась.

— Блять, неудобно-то как… Святой водой говно смывать.

Я устало присела на край ванны, и достала из кармана сигареты.

— Слушай, ты или туда, или сюда. Или мы смываем говно «Святым источником», или я ухожу домой, а ты объясняй своему Вите, почему ты навсегда остаёшься жить в его сортире.

Ершова секунду боролась сама с собой, а потом с усилием подняла канистру над унитазом.

— Куда-а-а?! — Я вырвала у Юльки тару с водой. — Он второй раз в магазин не пойдёт, он нас вилами подхуячит! С умом воду трать, дура. Давай, я буду лить, а ты ёршиком помогай.

Последующие пять минут мы с Юлькой совместными усилиями топили кал.

Кал не топился. Более того, кал начал вонять. А на что стал похож унитазный ёршик — я даже рассказывать не буду.

Стук в дверь заставил нас с Юлькой вздрогнуть.

— Юлия, а вы там уже попили? — Раздался голос за дверью.

— В любой другой ситуации я бы сейчас ржала как ебанутая. — Тихо прошептала Юлька, и зачавкала в толчке ёршиком как толкушкой для картошки. — Но кажется, у меня щас будет истерика.

— Не будет. — Я подлила в Юлькино пюре святой воды, и крикнула:

— Допиваем уже третий литр! Скоро выйдем!

За дверью что-то заскрипело. Видимо, Пашины мозги. Скрип был слышен минуты полторы, а потом снова раздался голос. На этот раз вкрадчивый:

— А вы там точно воду пьёте?

— Нет, мы подмываемся! — Юлька воткнула ёршик в унитаз, и выпрямилась. В выражении её лица угадывалась решимость. — Ты же хочешь ебаться, Павлик?

Я мысленно перекрестилась. Одной проблемой меньше, Юлькино слабоумие чудесным образом самоисцелилось.

— А вы сами хотите? — Последовал еврейский ответ из-за двери.

— Мы-то? — Юлька кивнула мне головой, давая знак, чтобы я снова подлила в пюре водицы. — Мы, Паша, тут уже полчаса ебёмся, ты не представляешь как. Я три раза кончила, а Лидка раз пять, не меньше.

Я посмотрела на Юльку с благодарностью, и снова начала лить воду.

За дверью снова послышался скрип мозгов, потом сопение, и, наконец, звук расстёгиваемой молнии…

Мы с Ершовой переглянулись.

— Блять… — Тихо сказала Юлька, и села на край ванны.

— Сука, он щас дрочить будет… — Внезапно во мне открылся дар предвидения.

— Эй, девчонки? Чё молчите? Кто щас кончает? — В голосе Паши послышалось нетерпение. Юлька растерянно посмотрела на меня.

— Ершова, у него вилы… Вот такущие, блять.

— Тогда начинай. — Юлька снова яростно заработала ёршиком, а я заголосила:

— Да, зайка, ещё! Давай, малыш, не останавливайся! Соси сосок!

— Если он щас ответит «Соси хуёк — у нас глазок» — все наши труды пойдут прахом. Я снова обосрусь. — Юлька заглянула в унитаз, и подала мне знак подлить воды.

— Киску! Киску лижите! — Исступлённо орали за дверью, и чем-то чавкали.

— Чо смотришь? — Я исподлобья глянула на хмурую Юльку. — Лижи давай.

— Какая у тебя киска, Лида! — Заорала Юлька, затрамбовывая своё пюре в унитазную трубу. — Как она свежа! Как нежна! Как лыса! Кончи мне в рот, маленькая сучка!

— Кончаю-ю-ю-ю! — Заорала я, и одним махом опрокинула всю оставшуюся воду в унитаз.

— Я тоже кончила. — Юлька заглянула в толчок, и покачала головой. — Штирлиц, вы провалились. Кал не утонул.

— Оу-у-уа-а-а-а-а-ы-ы-ы-ы, мама-а-а-а-а!!!! — Послышалось из-за двери, и Юлька бросила на пол ёршик.

— Дёргаем отсюда, Лида. Дёргаем, пока он не отошёл. На счёт «Три». Раз… Два… Три!

Юлька резко толкнула вперёд дверь, и выскочила первой, наступив на скорчившегося у туалетной двери Павлика. За ней рванула я, краем глаза отметив, что выход из квартиры находится гораздо ближе, чем вилы.

— Ы-ы-ы-ы-ы! — Снова взвыл бывший Юлин возлюбленный. А вот нехуй дрочить под дверью, которая открывается наружу.

На улице, пробежав метров сто от Пашиного дома на крейсерской скорости, мы с Ершовой притормозили у детской площадки, и бухнулись на лавочку рядом с пожилой женщиной с вязанием в руках.

— Это пиздец. — Первой заговорила Юлька.

— Это пиздец. — Согласилась я, и замученно посмотрела на пожилую женщину с вязанием.

— Бабушка, тут какашками пахнет! — К женщине подбежал ребёнок лет шести, и они оба подозрительно посмотрели на нас с Ершовой.

— Ой, идите в пизду, тётенька, и без вас хуёво… — Юлька шумно выдохнула, и полезла за сигаретами.

— И мне дай. — Я протянула руку к Юлькиной пачке.

Минуту мы сидели молча, и курили.

— Лида. — Ершова бросила окурок на землю, и наступила на него каблуком. — Я хочу принести тебе клятву. Прямо сейчас. Страшную клятву. — Юлька явно собиралась с духом.

— Валяй.

— Лида… — Юлька встала с лавочки, и прижала правую руку к сердцу: — Я больше никогда…

— Не буду срать? — Закончила я за Юльку, и тоже раздавила окурок.

— Да щас. Я больше никогда не пойду в «Семейную выгоду».

— И всё? — Я тоже поднчялась с лавочки, и отряхнула жопу.