Сборник рассказов

Я чуть не в обморок! Здравствуйте, я — ваша няня! Ну, я быстро из неё всё вытрясла. Трахнул наш дурачина её у бабки в деревне, и наплёл про горы золотые, да ещё и адрес наш оставил! Слава, ну что ты молчишь?

Этот вопрос адресовывался папиным плечам. Плечи ещё больше наклонились вниз, и папа глухо сказал:

— Закрой рот, Тань… Не ори. Соседи услышат. А с Женькой я сам поговорю. И точка.

…В темноте появились два дрожащих, ярких огонька. Фары!

Он выскочил на дорогу, сбив ногой аварийный знак, и замахал руками.

Фары приблизились, и остановились. Щурясь от яркого света, он, закрывая ладонью глаза, сказал в сторону водительской двери:

— Командир, я заглох. Глупо вышло — просто бензин кончился. Будь другом — слей, сколько не жалко, я заплачу!

Понятно было, что его рассматривают. Потом послышался голос с сильным южным акцентом:

— Зачем деньги, дорогой? А вот если бы я тебя попросил помочь — ты разве бы мне отказал? Ну, конечно, нет! По глазам твоим вижу. А я хорошо в людях разбираюсь, поверь. Десятый год в Москве таксую, всяких людей повидал. Давай канистру свою!

«Господи Боже… Кому рассказать — не поверят! На пустом шоссе, в 4 часа ночи, около заглохнувшей машины, останавливается азербайджанец, и дарит бензин! Такое только в дурацких байках бывает!»

Он до последнего не верил своей удаче.

«Так не бывает. Это чушь какая-то!»

А потом сел в Бентли, и он снова сыто заурчал…

— Ирка! Ирочка! Ира, открой!!!!!

Я бегал под окнами её дома, и колотил по стеклу костяшками пальцев.

Я приехал за ней следующим поездом «Москва-Шахты». Деньги на билет дал папа. Он же написал записку классной руководительнице, о том, что меня не будет в школе неделю по семейным обстоятельствам. Он всё понял, папа. Он открыл входную дверь, и сказал: «Езжай на вокзал, и купи билет на поезд. Скажи ей… Сам найдёшь, что сказать. Иди. Я знаю, ты поступишь правильно».

А потом из-за захлопнувшейся двери послышался плач, и мамины крики:

— Дурак! Дурак! Что ты натворил? Верни Женьку обратно! Женя! Быстро вернись домой!

Но я уже летел вниз по лестнице.

— Ира, нам поговорить надо… Ну, выйди, а? — я по-щенячьи скулил, понимая, что унижаюсь, но ничего поделать не мог…

И когда уже не осталось надежды, и когда кулак потянулся по привычке ко рту, распахнулась дверь, и на крыльцо вышла Ирка.

Зарёванная, с растрёпанной косой, в галошах на босу ногу, и в самом любимом мною платье — в мелкую ромашку…

Я прижимал её к себе, я подставлял свою впалую мальчишечью грудь под Иркино мокрое от слёз лицо, и даже не отдавал себе отчёта в том, что говорил:

— Ир… Не плачь, Ир… Я приехал… Я не тебя не брошу… Я с тобой…

Я прожил у бабушки пять дней, и вернулся в Москву, пообещав Иришке вернуться за ней через полгода.

И больше никогда не вернулся.

… Впереди замаячили огни аэропорта Внуково.

Напряжение внутри достигло критической силы.

Казалось, достаточно пылинки, опустившейся сейчас на его одежду — он это почувствует, и взорвётся.

Он управлял машиной одной рукой, а вторую, сжав в кулак, плотно прижал к губам, и чувствовал собственные зубы костяшками пальцев.

«Ира. Ириша. Прости меня, Ирка… Я так и не успел перед тобой извиниться. Я так и не успел тебе ничего рассказать. Про то, как мама сдала нашу старую квартиру, и мы все переехали в бабушкину, про то, как я не поступил в институт, и уехал служить в Казахстан, про то как я вернулся домой обратно в мою старую «двушку» на Каргопольской улице, потому что за неделю до моего дембеля мама с отцом погибли в автомобильной аварии… Прости, Ирка… Я не отпущу тебя, хорошая моя, я заберу тебя с собой! Теперь я понял, почему я так и не женился на Марине — я её просто никогда не любил. Как тебя. Я не знаю, что с тобой сейчас, может быть, ты замужем, и у тебя есть дети — мне всё равно. Детишек заберём, а с мужем… А с мужем всё решим, Ира. Он поймёт. А если не поймёт, значит, заберу тебя силой. Ты — моя!

Чёрт! Я больше не могу! Эта дорога когда-нибудь кончится или нет?»

Дорога кончилась.

Бросив машину, и сунув, не глядя, какую-то купюру заспанному охраннику на стоянке, он, тяжело дыша, и, подпрыгивая от гулкого стука собственного сердца, влетел в зал ожидания.

Судорожно сглотнув, он огляделся по сторонам: в зале сидело человек тридцать-сорок. Кто-то из них спал, кто-то читал, кто-то слушал плеер…

Женщин среди пассажиров было около дюжины. Но ни одна из них не была Иркой. Даже если предположить, что Ирка за эти двадцать с лишним прошедших лет, могла измениться до неузнаваемости — всё равно не сходилось. Присутствующие в зале девушки попадали в возрастную категорию от «15 до 25».

Ирки среди них не было.

«Нет. Этого просто не может быть. Мне же это не приснилось? А она точно сказала Внуково? Или Домодедово? Нет. Точно: Внуково. Искать, Ерохин, искать!»

Встав посередине зала, он негромко позвал:

— Ира!

Оглянулись 3 девушки, пристально на него посмотрели, и отвернулись.

«Где она? Куда ушла? Карточка! У неё ведь была телефонная карточка! Она могла пойти позвонить! Кому? А чёрт его знает — кому? Но это единственная, последняя версия!»

Он подскочил к сонному охраннику, и спросил: