Сборник рассказов

— Я блюю… — то ли спросила, то ли доложила Юлька, и заржала: — А ведь могла и сдохнуть! Гыыыыыыыыыыыыыы!!!

Небольшая толпа зевак, предвкушавших приезд труповозки, и отбуксировку Юлькиного трупа в местный морг, обиженно рассосалась, и мы продолжили свой путь.

Следующей остановкой стал местный Репин, который за пять минут брался нарисовать наш с Юлькой портрет.

Мы сели на лавочку, обняли друг друга, и принялись лучезарно улыбаться.

Через пять минут Репин сдул с рисунка крошки карандаша, и протянул нам полотно…

С листа хуёвой бумаги, формата А4 на нас смотрели два дауна в стадии ремиссии.

Я была дауном слева. Я опознала себя по бусам из ракушек.

Почему-то у меня не было трёх передних зубов, и не хватало одной сиськи.

Юльку нарисовали ещё хуже. У неё не было зубов, волос, ушей, и обоих сисек.

Последнее, в принципе, было справедливым.

Репин широко улыбался, и требовал свой гонорар.

Первой очнулась Юлька.

Она сплюнула под ноги художнику, склонила голову набок, и ласково сказала:

— Мужик. Знаешь, какое у меня сильное биополе? Я током бью как электрический скат, бля. Вон, Лидка знает. — Тут я закивала и тоже сплющила харю. — А вот за такой пейзаж я тебе щас уебу в твой мольберт ногой, а в твои щуплые яйца — током в двести двадцать.

И тут уже очнулась я:

— А у меня нету биополя. Зато у меня давление как у космонавта, ага. И твёрдая рука хирурга. Я тебя щас кастрирую, понял, да?

Репин понял всё правильно. И гонорар требовать перестал.

А мы с Юлькой пошли дальше, изредка делая остановку, и разглядывая наш портрет.

И вот что интересно: он нам начинал нравиться!

Пройдя с километр, мы даже решили вернуться, и дать Репину денег. Но не успели.

— Девушки, вы не заблудились?

Мы с Юлой обернулись на голос, и лица наши приобрели сходство с нашим портретом.

Потому что позади нас стоял потрясающий мужыг!

Это был Рики Мартин и Брэд Питт в одном флаконе!

Это был эротический сон с клиторальным оргазмом!

Это был ОН!

Наш Красивый Мущщина, ради которого мы пропиздячили тыщу километров!!!!

И мущщина этот улыбался белоснежной улыбкой в тридцать два зуба, и невзначай шевелил круглыми, накачанными сиськами под тонкой белой рубашкой.

Я, например, кончила сразу.

Юлька, судя по слюнявому подбородку, и трясущимся ногам — тоже.

Мущщина смотрел на нас благосклонно, и даже приблизился, и поцеловал мою руку.

Жаль, я не умею испытывать множественный оргазм. А оно бы щас мне пригодилось.

— Евгений. — Сказал мущщина.

— Ыыыыыыыыыыыыыыы… — сказали мы с Юлей, и вновь стали похожими на свой портрет. Репин воистину был великим художником. Зря мы его обидели.

Вот так мы и познакомились.

Женька тоже приехал из Москвы, и врал, что неженат.

Но меня не в сарае пальцем делали, поэтому я быстро спалила белую полоску незагорелой кожи на безымянном пальце правой руки Евгения.

Да ну и хуй с ней, с кожей его, и с женой, которую он дома оставил.

Мы сюда за красивыми мущщинами приехали, а не за мужьями.

Поэтому, когда Женя сказал «А не хотите ли пойти ко мне в гости?» — мы очень сразу этого захотели, и пошли за ним, как крысы за дудкой.

Женька снимал двухкомнатный дом на Восточной улице.

Снимал его вместе с другом Пашей.

Конечно же, по всем законам жанра, Паша тоже должен был оказаться ахуенным Элвисом Престли в лучшие годы его жызни, но Паша был красив как Юлька на дружеском шарже Репина.

Мы с Юлой всю жизнь придерживаемся железного правила: мужиков в мире мильярды, а мы с ней такие одни. И ни один Алён Делон в мире не стоит того, чтоб мы с Юлькой из-за него срались. Наверное, на этом правиле и держится наша двадцатилетняя дружба.

В общем, сидим мы с ней, слюни на Женьку пускаем до пола, и ждём, когда он уже первый шаг сделает, и даст понять, кому же из нас отвалицца кусок щастья в виде его круглых сисег и всего остального такого нужного.

И Женька подошёл ко мне, и сказал:

— Рыбка моя, пойдём, я покажу тебе виноград…

Фсё.

И я перестала трястись как сопля на северном ветру, а Юлька криво улыбнулась, и прошептала тихо:

— Вот стервь… Песдуй уже, Жаба Аркадьевна, и без гандона не давай!

Я что-то пробурчала в ответ, и постаралась максимально величественно выйти в сад.

Но, естественно, споткнулась о выставленную граблю Паши, и смачно наебнулась.

Женя джентельменски подал мне руку, и мы вышли в сад.

И я стояла в зарослях винограда, и мацала Женю за жопу.

Но Женя почему-то не отвечал мне взаимным мацаньем, хотя я уже втихаря стащила с себя майку.

— Лида… — куда-то вбок сказал красивый мущщина Женя, и уже по его тону я поняла, что пять гандонов, лежащих у меня в заднем кармане джинсов — это лишнее… — Лида… Я хотел попросить тебя об одолжении…

Ну, приехали, бля… Теперь расскажи мне сказку про то, что тебя вчера ограбили хохлы, спиздили последнюю тыщу, и теперь тебе не на что купить обратный билет, а дома тебя ждёт жена и дочь-малютка, которая скучает по папочке, и давицца материнской сиськой. Ну, давай, рассказывай!

— Лида… — в третий раз повторил Женя. Чем изрядно заебал. Заело его, что ли? — Понимаешь… Паша — он очень стеснительный…