И так хлопнула дверью, что и жильцы все поняли: свадьбе не бывать.
Монстр заскучал. И жизнь в коммуналке потянулась после этого события уже какая-то другая, как будто все смирились.
Ведьма Петровна в очередях засуетилась, соседи стали меньше бояться своего Андрюшу, а старик Никитич иногда даже заходил к нему пить чай.
А у соседки Веры дочка Наташа стала подрастать, в школу ходила, тринадцать ей уже стукнуло. Время бежало. Девочка эта всех поражала: волосы соломенные, золотистые, прямо как из русской сказки, сама худенькая, а глаза большие, синие — но не этим она всех ошеломляла, а выражением глаз своих, правда, иногда и поступком удивляла. А так она больше молчала. Жизнь все текла и текла. Время шло и шло. Иногда и драки бывали: то, к примеру, соседке Марье покажется, что Никитич у нее колбасу пропил, то растительное масло прольют. Монстр Андрюша по-прежнему мелькал своей черной тенью по коридору и мычал что-то, но очень одностороннее.
А однажды его не стало. Вышел он погулять как-то летом. А перед домом трамвайная линия. То ли задумался Андрюшенька о чем-то, может быть о судьбе, то ли просто замешкался, но сшибло его трамваем и отрезало голову. Оцепенели все видевшие, а бабы завизжали. Среди видевших была и девочка Наташа. Вдруг перебежала она улицу, наклонилась над головой монстра и приподняла ее. Голова вся в крови и пыли, пол-уха слоновьего тоже как не было, но глаза будто открыты. Наташа наклонилась и с нежностью поцеловала эту голову три раза, как будто прощалась.
— Прощай, прощай, Андрюша, — как бы невидимо сказала она ему. Приподнялась — все детское личико в крови перепачкано, а в глазах слезы.
Такова вот оказалась свадьба у Андрюшеньки.
Люди подошли к Наташе,
— Ты кто такая? Ты его дочка?! — кричат на нее в полубезумии.
— Никакая я не дочка, — спокойно ответила Наташа, и голубые глаза ее засветились. — Просто я его люблю.
— Как любишь?!
— А я вас всех люблю, всех, всех, и Никитича из нашей коммунальной квартиры, и Ведьму Петровну.
А потом посмотрела на людей грустно и тихо добавила:
— И даже чертей люблю немного. Они ведь тоже творения… Голова монстра валялась в пыли у ее детских ног, а далеко вдали уже раздавался свисток милиционера.