Сборник рассказов

О, она показалась ему еще более прекрасной. Никогда, никогда раньше не испытывал он столь прекрасного, столь возвышенного чувства! Как часто забилось его сердце! Как жарко вдруг ему стало и он, сгорающий от переполнившей его радости, полетел через весь холл к ней!

Вот она уже совсем близко, и он уже весь горит жаждя услышать ее голос. И вот он услышал, и как это было блаженно - ее голос был таким милым, полным любви, Альберт знал что не ошибается - действительно в голосе ее звучала любовь, и доброта, и нежность. Голос ее был тихим и таким... таким волнующим что Альберт понял что их души должны слиться воедино, сейчас же тут же, иначе он не выдержит...

Она сказала:

- Здравствуй милый.

И Альберт уже хотел пасть пред ней на колени взять руку и целовать и целовать ее в упоении...

Но тут другой голос басистый, сытый прозвучал словно гром в тиши:

- Здравствуй Маргарита!

Альберт не видя еще обладателя этого голоса рухнул пред своей королевой на колени. И тут его подхватило что-то и отбросило назад:

Прямо на ухо ему зашипели голоса:

- Ты что рвань?! Куда лезешь?! Посмотри...

О да теперь он видел - рядом с прекрасной Маргаритой стоял тот которого звали Урбаном Егортом... Он говорил ей что-то и она смеялась, а на него, на "старика" Альберта даже и не смотрела...

Его оставили и он стоял теперь посреди этого большого холла, который вдруг показался ему необычайно душным и пустым... Он видел еще ее, жадно впивался в нее глазами, слышал ее отдаленный звонкий и нежный голос... Но вот она развернулась и пошла под руку с этой звездой, космическим первопроходцем, в темноту зала...

Альберт заплакал, никогда раньше он не плакал, разве что в детстве, но то не в счет. Он подошел к лифту и за три секунды вознесся на трехсотый этаж... Последний этаж...

Он выбежал в пустой коридор, взбежал по лестнице на крышу и там остановился пораженный.

Это был один из самых высоких небоскребов в Лос-Анджелесе и крыша его возносилась выше смогового облака - над головой Альберта сияло звездное небо и Млечный путь протянулся сияющий дорогой где-то в безмерной выси...

Альберт пораженный красой и величием этой бесконечной сверкающей глубины простоял долго, но ему показалось что лишь один миг...

Потом он подошел к краю и встал над пропастью из глубины которой доносился отдаленный шум и грохот большого города... За многометровой пеленой он не видел грязную улицу-шлюху, не видел и не хотел видеть никогда больше...

- О небо, - заливаясь слезами проговорил он, не чувствуя холодного ветра который давно уже трепал его волосы... На такой высоте и дышать было трудно но и этого не замечал Альберт. По прежнему плача он говорил: - Вот я стою здесь сейчас над этим мертвым старым миром, одинокий - да я один - ведь мир мертв, давно уже мертв. И я стар, стар так же как и этот мир. И что же может быть после того что я пережил? О какие это были блаженные мгновенья, как они были упоительно прекрасны, лишь краткие мгновенья истинного счастья, они слаще этой спокойной вечности, о да! Эти краткие мгновенья, которые бывают лишь раз в жизни! А вечность, к черту вечность... Но и жизнь тоже к черту, единственное чего я хочу, чего я молю у кого-то высшего кто пронизывает всю эту холодную бесконечность это то, чтобы эти мгновенья повторялись вновь и вновь. Ради них, ради этих кратких мгновений истинной любви, не жалко и жизней прожитых в этом аду!

Он все плакал, глядя на Млечный путь, простирая к нему в мольбе руки, и не руки даже, а всю душу свою исстрадавшуюся, истерзанную бессчетными кругами Ада.

И он шагнул...

СОЗДАТЕЛИ

Кате этот рассказ посвящаю.

Человек, которого звали Дмитрием, в величайшем нетерпении охватывал взглядом прибор, которому отдавал он все свои силы физические и душевные в течении вот уже нескольких лет. И трудно было поверить, что все эти неимоверные усилия уместились теперь в этом черном, двухметровом яйце из глубин которого доносилось добродушное урчание.

Дмитрий поднялся со своего старого, скрипучего стула, и медленно, словно опасаясь чего-то, подошел к сфере, провел по ее холодной, совершенно недвижимой поверхности рукой и, глубоко вздохнув, перевел взгляд в окно.

А там, за окном, как и вчера, как и на прошлой неделе, все падал и падал из низких туч серый плотный снег, мертвые хлопья его невесомо и беззвучно опадали вниз по стеклу, потом, утомленные долгим паданием с неба, желали остаться полежать на подоконнике, но летящий волнами ветер сдувал их дальше, в холодное марево...