Сборник рассказов

– Сто на кон – пять фунтов партия?

Питер Джи согласился.

– При недоборе больше чем наполовину, конечно, десять фунтов?

– Хорошо, – сказал Питер Джи.

Четверо сели за другой стол играть в бридж. Капитан Стейплер в карты не играл и время от времени наполнял шотландским виски высокие стаканы, что стояли справа у каждого игрока. Мак-Мертрей, плохо скрывая беспокойство, следил за тем, как шла игра в пикет. На его товарищей англичан тоже весьма неприятно действовало поведение австралийца, и они опасались какой-нибудь выходки с его стороны. Всем было ясно, что он ненавидит Питера Джи и в любой момент может затеять ссору.

– Надеюсь, что Питер проиграет, – тихо сказал Мак-Мертрей.

– Едва ли, разве если карта совсем не пойдет, – ответил Эндрюс. – В пикет он играет, как бог. Знаю по собственному опыту.

Питеру Джи явно везло, потому что Дикон все время бранился, то и дело наливая себе виски. Он проиграл первую партию и, судя по его отрывистым замечаниям, проигрывал вторую, когда дверь открылась и в комнату вошел Дэвид Гриф.

– В Гувуту пьют даже в промежутках между выпивками, – сказал он и пожал руку управляющему. – Здорово, Мак! Понимаешь, мой шкипер сидит в вельботе. У него есть шелковая рубашка, галстук и теннисные туфли, одним словом, все как полагается, но он просит прислать ему пару брюк. Мои ему слишком малы, но ваши будут впору. Здорово, Эдди! Ну как твоя нгари-нгари? Джек, ты здоров? Просто чудеса! Никого не трясет лихорадка, и никто не пьян! – Гриф вздохнул. – Наверно, еще слишком рано. Здорово, Питер! Знаешь, через час, после того как ты ушел в море, налетел шквал. Он захватил вас? Нам пришлось бросить второй якорь. – Пока Грифа знакомили с Диконом, Мак-Мертрей велел мальчику-слуге отнести брюки, и, когда капитан Доновен вошел в комнату, он имел такой вид, какой и должен иметь белый человек – по крайней мере на Гобото.

Дикон проиграл вторую партию. Об этом возвестил новый взрыв брани. Питер Джи молча закурил сигарету.

– Что? Вы выиграли и хотите бросить игру? – свирепо спросил Дикон.

Гриф вопросительно поднял брови и взглянул на Мак-Мертрея, который сердито нахмурился в ответ.

– Роббер окончен, – ответил Питер Джи.

– Роббер состоит из трех партий. Мне сдавать. Начали!

Питер Джи уступил, и третья партия началась.

– Щенок, ему нужна плетка, – прошептал Мак-Мертрей Грифу. – А ну, ребята, кончай игру! Я присмотрю за этим малым. Если он зайдет слишком далеко, я выкину его вон, и плевать я хотел на инструкции.

– Кто это? – спросил Гриф.

– Прибыл с последним пароходом. Компания распорядилась встретить его как можно лучше. Он хочет вложить деньги в плантацию. Компания предоставила ему кредит на десять тысяч фунтов. Он бредит «Австралией только для белых». Думает, что если у него белая кожа, а папаша был когда-то генеральным прокурором британского содружества, значит, он может хамить. Вот и пристает к Питеру, а ведь вы знаете, что Питер – самый миролюбивый человек в мире. К черту Компанию! Я не обязан нянчить ее молокососов с банковскими билетами. Налейте себе, Гриф. Это негодяй, отъявленный негодяй.

– Может быть, он еще слишком молод? – заметил Гриф.

– Он просто не умеет пить. – Управляющий весь кипел гневом. – Если он поднимет на Питера руку, я его так отделаю, что век не забудет, паршивец этакий!

Питер Джи опустил доску, на которой записывал очки, и откинулся на спинку стула. Он выиграл третью партию. Питер посмотрел на Эдди и сказал:

– Теперь я могу играть с вами в бридж.

– Может быть, продолжим? – проворчал Дикон.

– Нет, я, право же, устал от этой игры, – сказал Питер Джи со свойственным ему спокойствием.

– Давайте сыграем еще партию, – настаивал Дикон. – Еще одну. Это же сущий разбой. Я проиграл пятнадцать фунтов. Либо проиграю вдвое больше, либо каждый останется при своих.

Мак-Мертрей хотел было вмешаться, но Гриф остановил его взглядом.

– Если действительно в последний раз, то я согласен, – сказал Питер Джи, собирая карты. – Кажется, мне сдавать. Если я правильно понял, ставка – пятнадцать фунтов. Либо вы будете мне должны тридцать фунтов, либо мы в расчете.

– Вот именно! Либо ничья, либо я плачу вам тридцать фунтов.

– Что, попало? – заметил Гриф, пододвигая стул.

Остальные стояли или сидели вокруг стола, а Дикону опять не везло. Было очевидно, что он умеет играть и играет хорошо. К нему просто не шла карта. Но он не умел сохранять хладнокровие, когда проигрывал. Он так и сыпал грубыми, отвратительными ругательствами и все время нападал на невозмутимого Питера Джи. Когда Питер уже закончил игру, у Дикона не было даже пятидесяти очков. Он не произнес ни слова и злобно посмотрел на своего противника.

– Кажется, недобор, – сказал Гриф.

– Значит, проигрыш вдвойне, – заметил Питер Джи.

– Без вас знаю, – огрызнулся Дикон. – Я учил арифметику. И должен вам сорок пять фунтов. Забирайте!

И он грубо швырнул на стол девять пятифунтовых банкнот, что само по себе было оскорблением. Однако Питер Джи оставался невозмутим и даже виду не подал, что его это как-то задевает.