Сборник рассказов

А электричка, тем временем дальше пробиралась вдоль косых бетонных заборов отгораживающих опасные железнодорожные пути от безопасных, погружающихся в вечерний сумрак городских улиц. Электричка останавливалась, собирала запоздалых попутчиков, закрывала двери и уползала дальше. С очередной платформы она подобрала крупного, тяжелого мужчину.

– М-да, – произнес мужчина, и это означало, что он принял решение, и это решение будет исполнено. Он обвел взглядом людей сидящих в купе. Женщина в платке вязала, мужчина сидевший рядом то прикрывал, то открывал глаза. Он был худ и бледен, как и все, кто предпочел армии институт или чего еще хуже, какую-нибудь бестолковую и безболезненную болезнь. Женщина на краю лавки, немного взъерошенная, с острым носом и темными слегка хищными и неестественно темными на полном, розовом лице глазами, недовольно косилась на спящего человека. Сидевший рядом с человеком, крепкий мужичок, скуластый и серьезный, сдвигал брови и играл желваками, тщательно вчитываясь в текст книги.

– М-да, – отчетливее и ярче промычал возвышавшийся над всей этой неправильной картиной мужчина. Помолчав и оценив, что на него и глаз никто не поднял, тот отчеканил решительное:

– Так.

Он протиснулся между ног сидящих, нагнулся к спящему и не вежливо тряхнул того за плечо.

– Эй, але, – прогрохотал, глубоко и решительно мужчина, – подъем!

Спящий проснулся. Осоловелые глаза долго моргали собирая плывущий мир в единую картину, взгляд был направлен в нужном направлении. Разбуженный смотрел на возвышающуюся над ним плотную, огромную фигуру мужчины.

– Подъем, давай отсюда, – коротко и, привычно ультимативно, скомандовал мужчина. – Катись отсюда, дышать нечем.

Разбуженный молчал и затравленно, искоса смотрел на мужчину.

– Плохо слышишь? – голос мужчины гремел на весь вагон.

Счастливый человек, кто родился с таким голосом. Его невозможно создать или выучить, как песню. Его невозможно изобразить. Его можно либо иметь, либо слышать. Слышать и подчиняться. Густой, наполненный мощью, выливающийся из широкой глотки, как вопль сотен голосов, командных, уверенных, крушащих все на своем пути труб Иерихона. Тяжелый и уверенный, как и его владелец, такой голос не знает возражений.

Женщина в платке перестала вязать. Бледный мужчина разлепил глаза. Читавший поднял голову и посмотрел через плечо на разбуженного. Тот же, коротко обведя мутными глазами собравшихся, уставился в окно.

– Вставай, – приподнял голос, требовательный, огромный мужчина, отчего уши могло заложить у стоявших и сидевших поблизости. Снабжая для ясности свой голос еще и яростным взглядом, забыв про очевидную для ситуации брезгливость, он потянулся и рванул разбуженного за грязный лацкан и тот, как перо в руках гиганта, оказался на ногах. – Давай отсюда, – мужчина кивнул на дверь, ведущую в тамбур.

И разбуженный, как-то нервно дернувшись, как-то, не ясно кинув глазами вверх, а потом вниз, скривив свой губастый рот, ловко прошмыгнул мимо агрессора и легко и быстро оказался левее от дверей, в углу вагона, откуда и взирал на громадного мужчину затравленно и зло.

Мужчина же взгляда, направленного на него не видел. Он был занят разговором с соседями изгнанного из купе человека. Разведя своими огромными ручищами, он удивленно пожимал плечами.

– Как вы терпите? – недоумевал, агрессор, уже пробираясь, к освободившемуся месту. – Так будет сидеть и вонять, а вы будете нюхать.

– Настоящих мужчин нет, – тихо улыбнулась женщина с маленькими темными глазами и поправила волосы, стараясь ловко прибрать взъерошенность, – кто должен выгонять таких, мы, женщины?

– Да, как нет, – продолжал недоумевать избавитель, умащиваясь на сидении, отчего, читавшему книгу, пришлось сдвинуться почти на самый край двухместной скамейки. – Просто привыкли терпеть, вот и все.

– Я думал, задохнусь, – вставил свою реплику бледный, – ну а что, бить его что ли?

– Зачем бить, – громадный приподнял маленькие палевые бровки, – вытряхнуть его. Что мы дышать должны этим, что ли?

– Убивать этих тварей надо, – внезапно, не отрывая глаз от книги, выдал читающий.

– У каждого своя судьба, – вдруг ни к селу, ни к городу, сказала женщина в платке и принялась за прерванное вязание.

– Судьба, – недовольно хмыкнул гигант, – пусть его судьба в тамбуре воняет.

– Сильный мужчина, мечта любой женщины, – так же не совсем по теме, сообщила женщина с черными глазами. В ответ на это замечание, мужчина лишь смущенно кашлянул. А читавший приподнял глаза.

– Судьба, – покатал слово бледный мужчина, словно смакуя и размышляя глотать его или выплюнуть. И, вдруг, неожиданно громко, смутив даже самого себя, провозгласил:

– А судьба-то воняет не в тамбуре, а все еще тут. – Он ткнул пальцем в угол, где притаился изгнанный носитель пахучей судьбы, решивший, видимо, что судьбе уютнее пахнуть в теплом вагоне, а не в холодном тамбуре.

Все посмотрели в направлении тонкого, белого пальца. Громадный мужчина, кинул через плечо:

– Я сказал, вон из вагона! Я тебе сейчас голову оторву!