Сборник рассказов. Фантастика

– Он – нормальный человек, для которого открыта любовь. Он мог бы жить как все. Родить детей. Быть своим среди своих. Я чужая! Я могу убить не желая того. Я могу убить любимого! Я чужая для всех. Моя притворная слепота – жалкая попытка спрятать свои глаза как уродство. Но муки одиночества, темнота в которую я добровольно себя заточила – сильнее. Так долго продолжаться не может. Я бы могла любить его… Но, я тогда украду чьё-то счастье! У него наверно уже есть невеста…

Тем больнее было моё лекарское бессилие, тем страшнее стало потерять уже не просто больного …

Слёз не было и губы сжатые в холодную полоску не выдали меня. Плакала на груди сына Орулиха, сцепив запястья молча стоял Степан. Только Фёдор, куда – то умчавшийся ночью ещё не вернулся. Лицо Прохора еще более пожелтело, черты обострилось. Мне стало плохо. Я, чтобы не упасть прислонилась к гладким брёвнам стены, пальцы нащупали между стволов тошнотворную щётку мха. Я тяжело дышала приоткрыв рот, чувствуя, что случай снова чугунным катком готов прокатиться по моей судьбе.

Внезапно лёгкие шаги возникли на пороге. Кто – то проскользнул в комнату и рыдания Орулихи затихли. Не в силах более сдерживать своих чувств я покачнулась и сделала шаг вперёд, рука сорвала повязку. Став на колени и целуя его лицо над Прохором склонилась девушка, которую привёз Фёдор, чёрные смоляные волосы, тонкий стан… Я закусила костяшки пальцев, но сдавленный стон всё же прорвался из моих губ: – Вот оно, простое человеческое счастье – недоступное мне!

– Марфуша, Марфуша – вдруг услышала я слабый голос. Прохор очнулся. И она не стесняясь окружающих долго поцеловала его в губы. Блаженная улыбка жила на его измождённом лице, слабый взор светился. – Даже пред смертью он любит её! – хотелось закричать, разбиться о сияющий мир чужого счастья, умереть самой. Без повязки, как проклятая, как нищая колдунья упав в грязь, замёрзнув на просёлочной дороге …

Прохор смотрел на меня, смотрел пустыми от изумленья глазами, и я тонула в этих зрачках, с ужасом ощущая, как энергия жизни оставляет моё тело, наполняя эти уже холодные, предсмертные зрачки. И уже в чужом, далёком, нереальном мире я видела, как Прохор поднялся с кровати и едва не падая сам успел обнять и поддержать моё сползающее по стене тело.

ЭПИЛОГ

– Вы привели её в сознание?

– Нет глубокий шок.

– … остановка дыхания …

– … остановка сердца …

– электроды, искусственное дыхание, да скорее же…

– разряд, ещё разряд …

– есть пульс… наконец-то!

– Вы могли бы кратко раскрыть суть эксперимента?

– Да. Хотя, впрочем, это нельзя назвать экспериментом как таковым.

Мы применили экспериментальное оборудование для попытки восстановления памяти выпускницы первого медицинского института Елены Славиной. После длительной болезни у неё наблюдалась стойкая амнезия.

– Но почему ей нельзя было имплантировать её естественную историю? Современность, так сказать?

– Все попытки вернуть её в наш мир заканчивались неудачей. Поэтому нам не оставалось ничего другого как обратиться к её наследственной памяти, если таковая сохранилась. Жестко не ограничивая, мы лишь подтолкнули мозг к активной деятельности. И я думаю, что клиническая смерть, явилась прямым следствием событий сне.

– Но не велика ли цена?

– Я считаю – нет. Мы успешно вывели Лену из состояния шока. И судя по энцефалограмме, она действительно жила во сне.

***

Память вернулась не сразу. Постепенно я привыкла к новому для себя имени Лена, и как хорошо, что никто на скорой помощи 3 городской больницы (где я работаю), не догадывается об истоках моих странных, для окружающих привычек: постановки диагноза «на ощупь» и щокающего древнеуральского говора.

Дитя зеленого солнца.

«Ничего нельзя приобрести, не утратив, – мы бесконечно сильнее в нашем царстве добра и бесконечно слабее в царстве зла…»

Аркадий и Борис Стругацкие «Трудно быть богом».

Александру Теаро, старому другу и соратнику.