Сборник рассказов и повестей.

После этих слов с Натальей приключилась истерика, и вдвоем с Левой они наговорили Галке такого, что хватило бы на трех Галок. Но провокаторше только этого было и надо: поогрызавшись с минуту, она перестала дрожать и ожила окончательно.

– Один, понимаешь, на Гогене шизанулся, - шипел и злобствовал Лева, - этой - бадминтон!… А вот, полюбуйтесь, еще один сидит! Ему здесь, видите ли, неплохо! А? Неплохо ему!…

– Это кому здесь неплохо? - вскинулась Наталья.

Лева сгоряча объяснил, а когда спохватился - над пляжем уже висела пауза.

– Негодяй! - тихо и страшно произнесла Наталья, уставив на мужа прекрасные заплаканные глаза. - Так тебе, значит, без меня неплохо? Ты хотел этого, да? Ты этого добивался? Ты… ТЫ ПОДСТРОИЛ ЭТО!

Обвинение было настолько чудовищным, что даже сама Наталья застыла на секунду с приоткрытым ртом, как бы сомневаясь, не слишком ли она того… Потом решила, что не слишком, - и началось!

Погребенный под оползнем гневных и, видимо, искренних слов, Валентин даже не пытался барахтаться. Злодеяние его было очевидно. Он заманил супругу на яхту с подлым умыслом бежать на слесаревой дюральке. Но он просчитался! Он думал, что яхта останется там, на Волге. Не вышло. Негодяй, о негодяй! И он думает, что она, Наталья, согласится похоронить свою молодость на необитаемом острове? Ну нет!…

– Наташенька, - попробовал исправить положение Лева, - мы уже все обсудили. Тут, видишь ли, какое дело… Оказывается, перенос в пространстве…

– Ты что, физик? - резко повернулась к нему Наталья.

– Я не физик. Он физик…

– Какой он физик! - Она смерила мужа взглядом. - До сих пор диссертацию закончить не может! Даю тебе неделю сроку, слышишь, Валентин?

– Ната…

– Неделю!

Неделю сроку - на что? Честно говоря, Наталья об этом как-то не очень задумывалась. Но Валентин понял ее по-своему и ужаснулся.

– А куда это кузен пропал? - всполошилась Галка, имея в виду своего дальнего родственника Федора Сидорова.

Лева осмотрелся.

– Возле баньяна торчит, - с досадой бросил он. - Девиц каких-то привел…

– Опять… - застонала Галка. - Что?!

Они уставились друг на друга, потом - на баньян.

Федор оживленно беседовал с двумя очень загорелыми девушками в скромных юбочках из чего-то растительного. Не переставая болтать, обнял обеих за роскошные плечи и повел к лодкам.

Это была минута вытаращенных глаз и разинутых ртов.

Подошел Толик с охапкой свежесрубленных жердей.

– А остров-то, оказывается, обитаемый! - огорошила его Галка.

Толик спокойно бросил жерди и посмотрел на приближающуюся троицу.

– Нет, - сказал он. - Это с соседнего острова. Здесь им селиться нельзя.

– Откуда знаешь? - быстро спросил Лева. - Это они тебе сами сказали? Ты что, уже общался? А почему нельзя?

– Табу [религиозный запрет (полинезийск.)], - коротко пояснил Толик и добавил: - Вождь у них - ничего, хороший мужик…

– Знакомьтесь, - торжественно провозгласил Федор. - Моана. Ивоа. Галка, моя кузина. Наталья. Лева…

Девушки, похоже, различались только именами. Одеты они были совершенно одинаково: короткие шуршащие юбочки и ничего больше. Незнакомые белые цветы в распущенных волосах. Смуглые свежие мордашки с живыми темными глазами.

– И часто они здесь бывают? - с интересом спросил Лева, кажется, приходя в хорошее настроение.

– Да ритуал здесь у них какой-то…

Ответ Толика Леве не понравился. Вспомнился Робинзон Крузо, танцы с дубиной вокруг связанного кандидата на сковородку, черепа на пляже и прочие людоедские штучки. А тут еще Моана (а может, Ивоа), покачивая бедрами, вплотную подошла к Леве и, хихикнув, потрогала указательным пальцем его белый итээровский животик.

Лева попятился и испуганно обвел глазами заросли. Заросли шевелились. От ветра, разумеется. А может быть, и нет. Может быть, они шевелились совсем по другой причине.

– Что за ритуал? Ты их хоть расспросил?

– Я тебе что, переводчик? - огрызнулся Толик. - Я по-полинезийски знаю только "табу" да "иа-ора-на".

– Иа-орана! [Иа-орана - форма приветствия (полинезийск.)] - обрадованно откликнулась Ивоа (а может, Моана).

Наталья была вне себя. Вы подумайте: все мужчины, включая Федора Сидорова, смотрели не на нее, а на юных туземок! В такой ситуации ей оставалось одно - держаться с достоинством. Наталья сделала надменное лицо и изящным жестом нацепила радужные очки.

Лучше бы она этого не делала.

– Тупапау! [Тупапау - злой дух, привидение (полинезийск.)] - взвизгнули девушки и в ужасе кинулись наутек.

– Ну вот… - обреченно промолвил Лева, глядя им вслед. - Сейчас приведут кого-нибудь…

Все содрогнулись.

– Валентин… - начала Наталья.

– Я помню, Ната, помню… - торопливо сказал несчастный теоретик. - Правда, неделя - это, конечно, маловато… но я попробую во всем разобраться и…

5

Прошел месяц.

6

"Пенелоп" беспомощно лежал на боку, чем-то напоминая выброшенного на берег китенка. Памятная пробоина чуть выше ватерлинии была грубо залатана куском лакированной фанеры. Заплата, которую в данный момент накладывали на вторую такую же пробоину, смотрелась куда аккуратнее.