Сборник "Рейнские рассказы"

- Слишком поздно! - воскликнул я. - Смотри, негодяй, вот твоя могила!

И бесконечные выступы пропасти, с их черными блестящими скалами, усеянными дикими смоковницами, осветились до глубины долины. То было величественное зрелище: белый свет смолы, спускаясь с выступа на выступ между скал, качал в пустоте их огромные тени; казалось, он пронизывал мрак до последней глубины.

Я сам был потрясён, я отступил на шаг, как бы охваченный головокружением.

Но он... он, которого отделяла от бездны лишь ширина кирпича, какой ужас должен был поразить его!

Его колени подкосились... его руки уцепились за стену... Я снова приблизился... огромная летучая мышь, спугнутая светом, зачертила свои мрачные круги вокруг гигантских стен, похожая на черную крысу с угловатыми крыльями, плавающую в пламени... а вдали... совсем вдали волны Рюммеля засверкали в безбрежности.

- Пощади! - закричал убийца разбитым голосом. - Пощади!

У меня не хватило мужества продолжать его пытку, и я бросил факел в пространство.

Он падал медленно, качая во мраке размётанное пламя, озаряя поочерёдно уступы пропасти и осыпая кустарники снопами сверкающих искр.

Он уже сделался маленькой точкой среди мрака, как вдруг какая-то тень, быстро, как молния, мелькнула между ним и мною.

Я понял, что правосудие совершилось.

Когда я снова поднимался по лестнице амфитеатра, мне попалось что-то под ногу; я нагнулся: это была моя шпага. Кастаньяк, со свойственным ему вероломством, решил заколоть меня моей собственной шпагой, чтобы заставить поверить в самоубийство.

Кроме того, дверь моей комнаты была взломана, моя кровать - перерыта, мои бумаги - разбросаны: он сделал на меня нападение по всем правилам.

Это обстоятельство окончательно рассеяло чувство невольной жалости, внушенной мне кончиной этого негодяя.