Сборник рецептов моей бабушки

Автобусный шаттл высадил нас возле вокзала Roma Termini. Мы вытащили сумки, озираясь по сторонам. Было непривычно, немного пугающе. Около входа спало много бездомных, вместо одеял, они укрывались картонными листами. Мы пытались найти в электронных картах камеру хранения, но все работало только с семи утра. Некоторые кафетерии возле вокзала открывали двери. Наконец запахло чем-то приятным: свежесваренным кофе и круассанами. К прилавку было не протолкнуться. Мы решили просто посидеть, дождаться открытия комнаты хранения.

Хотелось обжигающего кофе. Но внутренние убеждения о стране гедонизма, не давали мне право выпить здесь, в забегаловке возле вокзала. Честно, сейчас я об этом жалею. На словах это звучит романтично, живо, как-то бунтующее. Но на деле мне хотелось красиво сесть на веранде с чашечкой капучино и закрыть глаза под итальянские диалоги. Но я сидела на сумках, в забегаловке возле вокзала. За соседним столиком уютно расположились итальянки 50-ти лет, они закурили, страстно обсуждая предстоящий день. Они было свободны от предрассудков, в отличии от меня.

Наконец мы оставили вещи и пошли в глубь города. Он преображался. Мусора становилось меньше, а величественных зданий больше. Каменные дома с деревянными ставнями, высокие крутые лестницы между зданиями, неожиданные монументы в самых обычных закутках. Мы прошли вдоль университета математических наук, и спустились на мост. Когда я повернула голову вправо, я увидела его. Огромный символ Римской Империи, окруженный забором и строительными лесами. Раннее утреннее солнце поджаривало его каменные верхушки, но он не таял.

Студенты на мосту шумели, курили, бросали мусор мимо урн. Кто-то лежал на грязных плитах, кто-то давился красивыми итальянскими словами, что даже это казалось было чем-то притягательным.

Мы нашли лестницу и спустились к подножью храма Империи. Мимо широким шагом шла темнокожая монахиня, в сандалях на голые ноги и черной юбкой по колено, На голове покачивался апостольник. на большой пухлой круди лежал крест. Она прошла на фоне места для увеселительных зрелищ. А я все смотрела ей вслед. Это был самый настоящий оксюморон.

Этим утром у Колизея было мало туристов. Только мы. Наверное, это было лучшим решением — увидеть его первым. На голодный желудок, без капли выпитого черного обжигающего. На светлую голову. Я зажмурилась от солнца и надела очки: если подойти чуть ближе, можно было увидеть его изрезанную шершавую кожу. Некоторые ее части были сильно повреждены, часть развалена. Может быть солнце, все-таки жарило слишком сильно, и он растаял, как шоколад. Но история говорит об обратном.

Кофе мы все-таки выпили. Но позже. Где-то в спальном районе, в кафетерии с веганскими круассанами.

Культура пить кофе в Москве (где я живу в настоящем) — это захватить стаканчик take away, желательно максимального объема, пить на ходу, ждать, когда подействует кофеин, глаза откроются шире, энергия пройдет по телу горячими вибрациями. В этой культуре нет места времени.

Но Рим. Рим… Это столица времени, резиденция Хроноса. Как-то где-то по юности прочитала фразу в одной из книг “время тянулось, как кленовый сироп”. Так вот, в Риме, оно не просто тянется. Оно останавливается. Замедляется до нуля. Здесь не знают, что такое стаканчики с собой. Люди пьют кофе у барной стойки, напротив, бариста. Желают доброго утра, делятся новостями, просто болтают между с собой. Вокруг них звуки пышащих кофемашин, гремят чашки из под эспрессо и капучино, хрустят круассаны, гудит сирена скорой помощи, кто-то кричит в динамик телефона “pronto pronto”.

А у нас в стране разговоры другие.

Однажды, я стала случайным свидетелем разговора в одной из сетей московских кофеен.

— Мне американо.

Девушка начинает перечислять сорта кофе, мужчина, выслушав, отвечает:

— Самый большой, самый горький, самый чёрный, как вся моя жизнь.

Девушка удаляется. Мужчина смотрит в окно через дешёвый разноцветный дождик (который в школе прикрепляли скотчем к потолку, чтобы украсить класс к Новому году). Дождик двигался, мерцал и мрачная улица уже не была такой мрачной, пока снегоуборочная машина не вывалила грязный снег около дороги. Через минут семь к мужчине пришла дама с детскими книжками. Они стали обсуждать варианты ее издания.

— Привет! Закажи пока себе какое-нибудь пирожное. Эта чашка с чёрным моя, я пока отойду в уборную.

В его чашке с черным напитком отражался мерцающий дождик.

Дама за секунду скромно пролистала меню и заказала «просто латте, пожалуйста». За моей спиной стали слышны тянущиеся звуки тяжелых каблуков, от которых даже дождик на окнах задвигался быстрее.

Он был высокий, с густой чёрной бородой и блестящей лысиной, в очках чёрной оправы, шерстяной серой кофте в стиле Бодрова. На ногах шнурованные сапоги. Обычно в таких в американских фильмах ходят на охоту. Он сел, и они продолжили разговор.

— Понимаешь, когда я делаю что-то я всегда думаю про следующий шаг. Зачем это все? Какой шаг у тебя, ты уже думала?