Сборник РОЗЫ

Действительно, было «ниче». Если перефразировать, то ничего – это единственное, что случилось минутой раньше. Светка посмотрела вниз, рассчитывая увидеть там обещанные реки крови, но не увидела совсем ничего необычного. От странной обиды за себя – даже крови, и той нет! – у нее проступили слезы. Обеспокоенный таким поведением, Серёжка подошел к ней и начал аккуратно гладить по голове. Она плакала, а он молча проводил рукой по спутавшимся волосам, гадая, сколько еще это продлится.

– Может, хоть скажешь чего-нибудь дельного?! – взорвалась вдруг Светлана, отталкивая нерадивого любовничка.

– Ну, а че я скажу-то? – растерялся Серёжка. Он и так выскреб из глубин своего воспитания всю возможную нежность. – Ну, это, утри сопли, любимая. Эм, в смысле, не плачь!

– Утри сопли, – повторила Светка и вдруг рассмеялась. – Ну, даешь. Утри сопли…

Она хохотала все громче, пока ее не свалила на кровать новая истерика, на сей раз вполне безобидная. Поэтому он тоже расхохотался.

– Ну, так чего, как было-то? – со всей возможной деликатностью спросил Серёжка, дождавшись, когда приступ хохота прошел.

– Да нормально было, – пожала плечами Светка, – пойду, девчонкам напишу.

ЛИДОКАИНОВЫЙ РАССВЕТ

Последние две недели Славка напивался уже к обеду. В голове сидела мысль о вреде алкоголизма, но где-то на периферии, так что Славке по большому счету было не до нее. Он спускался вниз, где ушлый армянин или еврей – один черт – уже устроил ларек. Покупал сначала пару бутылок пива, а потом, примерившись к ассортименту, ещё что-нибудь покрепче.

В новой квартире стоял телевизор, привезенный от предков, валялся потрепанный матрас (его притащила Ника), произрастал крошечный кактус (привет от мамы) и старый-старый холодильник.

Пиво Славка ставил сразу в морозилку, чтоб быстрей охлаждалось, включал телевизор и поглядывал на кактус – живой или пора выбрасывать. Потом звонил кому-нибудь из друзей, по привычке, но в трубке, будь она неладна, раздавались только смешные мелодии входящих вызовов.

Просто движение это казалось таким нормальным, таким правильным: взять в руки трубку и набрать Нику или Кирилла. Да пусть даже Тапочку, и с ней можно найти общий язык, был бы повод.

Потом уже, собравшись с духом, он признавался себе: «Всё, приплыли, не будет ничего». Брал первую бутылку пива и начинал щелкать каналы.

Родители решили, что новая жизнь – то, что нужно.

Психологи родителей поддержали.

Бабушка отдала телевизор.

Разглядывая цветные картинки, он представлял себе, что было бы если…

Что было бы, если бы он все-таки сел на тот автобус.

Что было бы, если бы престарелому ублюдку дальнобойщику не приспичило опохмелиться поутру.

Что было бы, если бы друзей вовсе не существовало?

И, наконец, логичным продолжением: что было бы, если бы вовсе не существовало его самого?

По телевизору показывали комедии про таких, как он. Драмы про таких, как Тапочка. Триллеры с сюжетом, достойным лучших приходов Кирилла. Но актрисы, все как одна, казались жалкими пародиями на Нику.

Славке стало казаться, что вместе с друзьями из его мира ушла опорная свая. И теперь мир рушился, катился под откос, и Славке в этом мире уже совсем нечего было делать. За две недели он так укрепился в своей мысли, что решил отключить телефон.

Испугался, что Ника позвонит ему и позовет за собой. Или что из трубки раздастся голос Тапочки: «Чувак, ну, ты как всегда лузер! Один остался – так и надо тебе».

Утром тринадцатого дня он подошел к окну, распахнул его и высунулся наружу, вдыхая затхлый воздух шоссе. Купить квартиру в столице – это вам не два пальца об асфальт. Здесь не до шика.

Столица отозвалась утробным гулом мусоровозов.

Славка прожевал внутри себя все тринадцать дней с бутылками пива, вина, водки и выдаваемого за вискарь самогона. Потом выплюнул и стал следить за тем, как летит вниз одинокая частичка. Она растворилась, то ли в воздухе, то ли в плохом зрении Славки, и тот заметил, как щиплет глаза.

Солнце поднималось из-за крыш многоэтажек, выстроенных по другую сторону шоссе. Славка смотрел на него и думал, что это солнце делает ему инъекцию лидокаина прямо в мозг – головная боль постепенно отступала.

В конце концов, он отправился в ванную, набрал в бутылку из-под пива воды и подошел к кактусу:

– Ну что, пациент, ты скорее жив или мертв?

Глаза у Славки блестели, но с души вроде как свалился камень. Кое-что они все-таки оставили ему, отправившись в лучший из миров.

ПЕРЕСМЕШНИЦА

Кристина была послушным ребенком и хорошо училась. Еще она хорошо готовила, сносно вышивала и даже носила ночную сорочку, слепленную на уроках труда из маминых уговоров и угроз трудовички. Кристине пророчили удачный брак и женили на всех мальчиках, которые были вокруг нее. Не важно, как на самом деле она относилась к ним – Пети, Славы, Миши, Коли и даже Даниилы в глазах Кристининых родственников и друзей семьи становились претендентами на руку и сердце красавицы.

– Я хочу в медицинский поступать, – заявила Кристина, когда пришла золотая пора старшей школы: время репетиторов и родительских нервов.