Сборник статей

Однажды я попытался ответить на этот вопрос, применив известный прием литературного анализа: воспользовавшись конкорданцией, я попытался определить, какое из имен собственных появляется в Торе чаще всего. Обнаружилось — совершенно однозначно, — что это имя Всевышнего. И если опираться на результаты только этого анализа, можно утверждать, что Творец и является главным героем Торы, ведь так или иначе все истории в ней вращаются вокруг Его имени. Тем не менее, если подойти к ее тексту с точки зрения содержательной, можно выдвинуть некую аксиому, не нуждающуюся в доказательстве: герой Торы — это человек, который предстоит пред Б-гом.

В этом смысле текст Торы для нас — структура, состоящая из двух элементов. Первый элемент (Творец) — стабильный, устойчивый, не подлежащий переменам. Второй (человек) — постоянный лишь в своей переменчивости и вместе с тем остающийся главным героем повествования. Представьте себе графическое изображение сложной математической функции в постоянной системе координат. Центральная проблема Торы сравнима с проблемой аналитической геометрии: дана некая сложная кривая, только найдите для нее формулу. Любая попытка определить, что является философией Торы, — это попытка вычислить формулу этой витиеватой линии, формулу жизни отдельного человека, формулу жизни еврейского народа. А за формулой разглядеть постоянные величины, которые определяют этот путь.

Что следует из сказанного? Философская декларация, являющаяся вполне приемлемым (хотя и неполным) определением основного принципа еврейской религии. Выражусь точнее: данное определение не включает в себя credo иудаизма. Тем не менее оно достаточно четко отмежевывает то, что находится внутри еврейского мира, от того, что находится вне его. И в первую очередь это вера в свободу человеческого выбора. Этот пункт, правда, не значится среди основных постулатов еврейской веры Рамбама, но он является фундаментом, главным положением, из которого вытекают эти основополагающие принципы. Этот пункт настолько важен, что любая еврейская группа или секта, перестающая верить в свободу выбора, выводит себя за рамки иудаизма. Достаточно наглядным тому примером тому являются письма — которые, если хотите, можно назвать философскими — членов секты ессеев, обитавшей в Иудейской пустыне. В этих письмах вполне наглядно выражена мировоззренческая позиция, отрицающая свободу выбора.

Другой пример — христианство. До времен апостола Павла христиане являлись вполне заурядной иудейской сектой, может быть, отличавшейся некоторыми странностями, однако все еще относившейся к числу тех, с которыми можно вести диспут. Но что сделал апостол Павел? В порыве изобретательности он привнес в религию два элемента, с которыми евреи не имели права соглашаться ни при каких условиях. Первый элемент, перечеркивающий веру в единство Творца, и дуализмом-то не назовешь, ибо речь идет о Троице. Второй элемент — ограничение принципа свободы человеческого выбора (если не полное отрицание). Во времена Реформации эти элементы были более отчетливо подчеркнуты: у Лютера и в еще большей степени у Кальвина мы находим отрицание свободного выбора в самой крайней форме. Итак, отношение к свободе выбора является критическим пунктом, ибо ее отрицание, словно лакмусовая бумажка, индицирует отклонение от главного направления еврейской мысли, поскольку в Торе все зиждется именно на этом принципе.

Говоря о Торе и философии, я хотел бы затронуть еще одну идею, более сложную, которая также может быть рассматриваема как философская. Речь идет о так называемой теории «двойной причинности» событий, очерчиваемых в Священном Писании. Поясню свои слова: анализируя ту или иную систему, мы пытаемся выяснить для себя, в чем ее единство. Множество разрозненных факторов мы связываем невидимой нитью причинно-следственных связей, которые в конце концов ведут нас к единой цели. Но очевидно, что в Торе — на протяжении всей фабулы — дело обстоит гораздо сложнее. События, описываемые в ней, будь они личного или исторического характера, одновременно пребывают в двух параллельных системах причинно-следственных связей, которые при этом проявляют себя и функционируют совершенно синхронным образом.

Первая система относится к сфере человеческих намерений, к сфере активности и рационального расчета. Герои оказываются в центре тех или иных событий, решают, выбирают, совершают иногда правильные поступки, а иногда — промахи… Но, несмотря на то, что сами они об этом могут быть не осведомлены, сквозь чреду событий, связанных нитью причинности, обусловленных, как нам кажется, их собственными решениями и выбором, — от начального момента до завершающей точки все происходящее продиктовано голосом свыше, пронизано изначально существующим и незыблемым постановлением Божественной воли.