Сборник статей

Даже у обычного ребенка такая ненормальная семейная ситуация, как правило, приводит к определенным откло­нениям: в результате компенсирующего возбуждения бессо­знательного, архетипы родителей не "ликвидируются", как это бывает при нормальном развитии, и великие надличнос­тные родители в определенном смысле компенсируют отсутствие родителей личностных или же недостаточное внимание со стороны последних.36

Если мы примем во внимание предрасположенность Лео­нардо к творчеству, с ее "естественным" превалированием архетипов, то его детская фантазия станет восприниматься нами как символ его отстраненности от окружающих его нормальных людей и символ его связи с надличностными силами со всем их судьбоносным значением. И фантазия "гриф" Леонардо является важным свидетельством именно потому, что связанные с мифическими героями доистори­ческих времен архетипические комплексы и символы долж­ны были появиться у человека Западного Возрождения.

Уже в юном возрасте (насколько мы можем судить по имеющимся у нас сведениям) Леонардо отличался неже­ланием полностью сосредоточиться на какой-то одной из тех областей, в которых он прославился в ходе своей жизни Даже в те времена, когда разносторонность была почти правилом, многогранность его личности была чем-то из ряда вон выходящим. Мало того, что он был гениальным ху­дожником, дарование которого проявилось настолько явно еще в те годы, когда он мальчиком учился у Вероккио, гово­рят, что его учитель в отчаянии оставил живопись, 7 так молодой Леонардо еще поражал всех окружающих просто изобилием других своих талантов

До самой своей старости Леонардо оставался необычай­но красивым мужчиной, в котором очарование и элегант­ность сочетались с невероятной физической силой; он был способен разогнуть подкову. Это было игривое дитя муз, славившееся своими способностями к пению, стихосложе­нию, игре на музыкальных инструментах и музыкальным импровизациям. Благодаря своим выдающимся математи­ческим и техническим способностям он прославился, как создатель гидравлических и военных машин, строитель крепостей и изобретатель, и эти свои способности он реали­зовал в характерной для него непринужденной манере.

Например, к миланскому двору его пригласили не потому, что он был известным художником, а потому, что он изобрел странный музыкальный инструмент, по форме напоминав­ший голову лошади. Уже будучи пожилым человеком он про­должал сооружать странные игрушки и украшал дворцовые праздники многих князей всевозможными техническими играми и изобретениями, которые кажутся нам поразительно недостойными его технического гения. С самого начала его больше занимала изобретательность и плодовитость его природы, чем формирование реальности, которую за всю свою жизнь он так и не научился воспринимать серьезно. Он жил в конкретное время и в конкретном мире - рисовал, лепил, экспериментировал, изобретал, совершал открытия, ..проявляя ко всему вышеперечисленному глубочайший инте­рес -и всегда был неприсоединившимся, независимым, пос­торонним, никогда не посвящал себя полностью никому и ничему, кроме своей природы, диктату которой он подчинялся словно загипнотизированный, но с обостренной вниматель­ностью ученого-исследователя.

Он пишет: "Изобретать - это дело мастера, претворять в жизнь - дело слуги".39 Есть соблазн посчитать эту фразу девизом его жизни и деятельности во многих направлениях. Но это было бы несправедливо. Может быть, в юности его нежелание поставить себя в определенные рамки и порож­дало в нем высокомерие, которое только планирует, но не снисходит до претворения планов в жизнь. На самом же деле он был" усерднейшим работником, с той лишь разницей, что по причинам, исследование которых является одной из наших важнейших задач, он никогда не стремился свершить "opus", как это сделал Микеланджело, который в своей фанатичной однобокости презирал его за это.