Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

Соблазн использовать тоталитарную политическую технологию велик именно потому, что в краткосрочной перспективе она обычно срабатывает. И чем более дезорганизовано общество, чем больше люди потеряли почву под ногами - тем лучше. Однако думать, что нынешняя расистская пропаганда лишь продолжение старого черносотенства, было бы наивно. В массовом сознании произошли существенные сдвиги, и расистская идеология, как и любая другая, не может оставаться неподвижной.

Старое черносотенство было прежде всего построено на антисемитизме. Мусульмане воспринимались как нежелательное, но не особенно опасное меньшинство, тем более что они, за исключением татар, проживали компактно на окраинах, мало соприкасаясь с русскими. Исключением, конечно, была Киргизия, где переселение славянских колонистов спровоцировало в начале века восстание, закончившееся резней коренного населения.

В обществе, где разные этнические и религиозные группы живут рядом, трудно избежать взаимных претензий и предрассудков. В этом плане существование антисемитизма или расизма само по себе еще не является крупной социальной проблемой - важна интенсивность этих настроений, их «градус».

В России начала ХХ века мелкобуржуазная среда не только была заражена антисемитизмом, но и переживала все это в достаточно острой форме. Ее без особого труда удавалось «поднять» на погромы, не говоря уже о поддержке черносотенной агитации. Сто лет спустя антисемитизм в России не исчез, но его «градус» существенно понизился. И это обнаружили на собственном опыте идеологи националистов. Антисемитские призывы генерала Макашова не принесли ему всенародной любви. Рассказы о еврейском заговоре на страницах «национально-ориентированной» прессы воспринимаются как курьезы.

Нельзя сказать, что им не верят. Скорее верят так же, как верят в летающие тарелки, телекинез и корректировку кармы по фотокарточке. К тому же современного русского еврея стало так трудно отличить от советского славянина, что самый изощренный антисемит рискует запутаться. Антисемитское чтиво стало досугом для пенсионеров и подростков, не находящих себе лучшего занятия.

Увы, свято место пусто не бывает. Врагом номер один стало «лицо кавказской национальности». Психологическую и идеологическую нишу антисемитизма заняли кавказофобия и антисламизм.

Ясное дело, никто не призывает запретить ислам как таковой. Атаки ведутся не против мусульман, а только против исламистов. Но что такое исламизм, никто толком не знает. Точно так же, как после Второй мировой войны, когда открыто пропагандировать антисемитизм стало политически невозможно, ультраправые в Европе стали выступать исключительно против сионизма. При этом любой еврей, попадавшийся им на глаза, автоматически записывался в сионисты, даже если на самом деле был левым и антисионистом.

С исламом происходит то же самое. Любого мусульманина, соблюдающего хоть какие-то требования шариата, немедленно записывают в исламисты. А если он требований шариата не соблюдает, все равно записывают (маскируется!). При формальном признании ислама равноправной религией пресса и телевидение полны антимусульманскими материалами, в сущности, того же рода, что и старые рассказы о евреях, пьющих кровь христианских младенцев. За исламом в массовом сознании прочно закрепляется репутация опасной, реакционной, агрессивной религии.

Ненависть к мусульманам, и особенно к кавказцам, подпитывается тем, что постсоветское общество этнически перемешано. Кавказцы-мусульмане стали диаспорой, как ранее евреи и армяне - в Европе, индусы- в Африке, курды - в Турции, турки - в Германии и русские - в Прибалтике. А диаспора всегда идеальная мишень для националистической пропаганды.

Меньшинства, подвергающиеся дискриминации, как правило, вырабатывают три модели поведения.

Во-первых, они проявляют невероятный динамизм в бизнесе. Индусы и арабы никогда не отличались особой предприимчивостью, живя у себя на родине. Но в Восточной Африке и Латинской Америке они неожиданно оказались самыми лучшими торговцами. Русские в Латвии тоже опровергли привычные стереотипы: вытесняемые из политики, они завоевали свое место в бизнесе.

Второй моделью «ответа» является формирование «преступных сообществ», всевозможных этнических банд, начиная с группировки Мишки Япончика в дореволюционной Одессе и «клана» Мейера Лански в Америке времен «сухого закона» и кончая мексиканскими и пуэрториканскими бандами в современных Лос-Анджелесе и Нью-Йорке.

Наконец, третий путь. Представители угнетенного меньшинства становятся революционерами или критическими интеллектуалами. В основе этого выбора лежит осознание того, что все формы угнетения взаимосвязаны и лучший способ избавить от угнетения собственный народ состоит в том, чтобы уничтожить вообще любые формы социальной и национальной несправедливости. Так в рядах революционного движения оказываются Юлий Мартов, Яков Свердлов и Лев Троцкий, а среди философов - Зигмунд Фрейд, Герберт Маркузе, Эрих Фромм.