Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

Да простят меня товарищ Зюганов и господин Гайдар, но идея патриотизма такая же импортированная и «западная», как, например, идеи социализма, либерализма и демократии. Нет сомнения, что люди любили свою родину и задолго до эпохи Просвещения, но это не было ни политической программой, ни идеологией. Да и само представление о родине менялось - можно осознавать себя французами, американцами и русскими, а можно просто «тутейшими» или «истинно верующими». А за свой маленький клочок земли или за свою церковь держаться можно так же отчаянно, как и за славу великой империи.

Бой с тенью

Пропагандистская война, которую ведут либеральные журналисты против всего «национального» и «патриотического», выдает как раз их глубинное неприятие принципов той самой западной демократии, которой они клянутся в верности. Ведь со времен Американской и французской революции демократия - система, основанная на ВЛАСТИ НАРОДА в рамках НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА. Другой вопрос, что «национальность» не имеет ничего общего со знаменитым советским «пятым пунктом». К нации принадлежит тот, кто является гражданином своей страны, - вне зависимости от религии, цвета кожи и длины носа. Нацию объединяет общее гражданство и общая история. Все остальное - только разделяет. Государство, не уважающее ни собственной истории, ни собственных граждан, ничего общего с демократией не имеет.

Идеи патриотизма появляются вместе с современной демократией и являются органической частью демократической идеологии. Английский социолог Бенедикт Андерсон в книге «Imagined Communities» подметил, что первое «национально-освободительное» движение было восстанием американцев против англичан, а противоборствующие стороны не отличались друг от друга ни языком, ни религией, ни цветом кожи! Просто американцы не могли больше оставаться гражданами чужого государства, в котором они не имели права решающего голоса. Они захотели сами выбирать свое правительство, назначать свои налоги и определять свое будущее. Короче, они всего лишь захотели ввести демократию.

Со времен Великой Французской Революции понятия гражданин и патриот были синонимами. В самодержавном государстве не может быть патриотов, есть только верноподданные. В императорской России не было русских - были великороссы. Не было нации - были «православные». Были дворяне, которых бить нельзя, мужики, которых бить можно, и инородцы, с которыми вообще можно делать все, что угодно.

Патриотическая идея заставила отказаться от деления граждан по сословному, религиозному и этническому признаку - ведь все они дети одной Родины. Патриотическая идеология не позволяет делить соотечественников на «белую кость» и «быдло», она не признает исключительных прав «титульной нации» и не делит жителей страны как лошадей в упряжке на «коренных» и «некоренных».

Патриотическую идеологию занесли к нам из Франции вместе с другими просветительскими и революционными идеями, которых так боялось консервативное общество. В начале прошлого века это была последняя французская мода. Помните, Онегин у Пушкина может предстать «космополитом, патриотом, гарольдом, квакером, ханжой», в зависимости от того, какая маска сейчас больше ценится в образованном обществе.

Бедный генерал Макашов! Он не знает, что даже само слово «патриот» иностранного - французского - происхождения!

Демократия и независимость

Республиканцы во Франции называли себя патриотами. Декабристы тоже были патриотами - ради любви к родине они требовали отказаться от таких замечательных национальных традиций как торговля крестьянами и подавление инакомыслия. Идея патриотизма, в том виде, в каком она сложилась на рубеже XVIII и XIX веков, требовала обновления страны, отказа от косности, традиционализма и провинциализма, но не во имя мифического «приобщения к Западу» или к кому-либо еще, а как раз для утверждения собственного национального достоинства и независимости.

Еще американская революция показала: демократия и независимость теснейшим образом связаны между собой. Суть демократии в том, что судьбу страны решают только сами ее граждане, а не парламент в Вестминстере, куда жители Бостона не выбирали депутатов, и не Международный Валютный Фонд, политику которого формулируют не в Москве.

Насколько же, в таком случае, патриотична наша «оппозиция»? Ее антидемократизм заставляет усомниться и в ее патриотизме. Да, деятели, называющие себя патриотами, постоянно кричат о великом прошлом, не желая ни понять его, ни даже по-серьезному изучить. Ведь прошлое у нас не только великое, а корни позорного настоящего тоже надо искать именно там. Нам говорят о национальных интересах, но не могут толком объяснить, в чем они состоят.