Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

Борис Березовский считает, что, уехав за границу, он поставил себя в один ряд с Герценом, Плехановым и Солженицыным. Или с князем Курбским, который, как известно, «от царского гнева» бежал. Однако в отличие от перечисленных героев русской истории олигарх сам виноват в своих несчастьях. И его спор с властью вызван не принципиальными разногласиями, а лишь неумеренной жадностью обеих сторон.

Кошелек или жизнь?

За год своего правления президент Путин показал, что готов твердо и последовательно изменять персональный состав «российской элиты».

Путин в паре с Волошиным заведуют Кремлем для того, чтобы не допустить передела собственности. Березовский не скрывает, что, «создавая» Путина, он защищал свои имущественные интересы. Олигархов по большому счету волнует только одно: они боятся национализации.

Встречаясь с Путиным, олигархи требовали гарантировать неприкосновенность собственности. И они получили то, что хотели. Беда в том, что они несколько неточно сформулировали свою просьбу. Они забыли про неприкосновенность личности.

Как герой восточной сказки, выпустивший джинна из бутылки, сегодня Борис Березовский с ужасом наблюдает за президентом, точно выполняющим достигнутые договоренности. Собственность неприкосновенна, а уж с личностью поступают как могут.

Вопреки либеральной идеологии защита прав собственности и защита прав личности в сегодняшней России не только никак не связаны, но, напротив, несовместимы. Признание первого означает отрицание второго, и наоборот. Поскольку передел собственности все равно идет, необходимо было выбрать один из двух путей. Теперь выбор сделан: национализировать нельзя, зато можно отнять. Можно посадить в тюрьму и попросить подписать некое соглашение. Можно убить. Или пригрозить, что либо первое, либо второе непременно случится в случае неправильного поведения.

В подобной беде наши олигархи виноваты сами, настаивая на гарантиях неприкосновенности для своей собственности, а не для себя лично. В данном случае они повели себя вполне по-буржуазному, подобно персонажу из английской комедии XVIII века, отвечающему на вопрос разбойника: «Жизнь забирай, только кошелек оставь».

Передел

Либеральная публицистика постоянно сетует на олигархический характер русского капитализма, но неизменно встает на защиту олигархов всякий раз, когда кто-то решается посягнуть на их имущественные права. При этом у публики сохраняется надежда, что либо в ходе развития рыночной экономики все само собой образуется, либо каким-то чудом произойдет демонополизация, после чего наступит рай свободной конкуренции. Хотя непонятно, как можно провести ликвидацию монополий, не затрагивая прав их собственников.

На самом деле главная проблема российской олигархии не в том, что она опирается на монополии, а в том, что она - в отличие, скажем, от латиноамериканской - разобщена. Экономика Соединенных Штатов тоже олигархическая, если под этим понимать концентрацию капитала и политического влияния в руках крупнейших магнатов. Однако есть и существенная разница. В Америке, как и в Западной Европе, существует веками сложившийся и консолидировавшийся правящий класс.

Полноценную буржуазию в принципе невозможно создать сверху. Это подметил еще Ленин, когда писал о «прусском» и «американском» путях развития капитализма. В первом случае мы имеем дело с авторитарной, бюрократизированной системой, во втором - с мелкобуржуазной рыночной демократией. Чем более поздним является капитализм, тем дальше он от мелкобуржуазного «идеала», тем более он авторитарен, коррумпирован.

В России нет и не может быть единого правящего класса, есть лишь разобщенные олигархи, органически связанные с породившей их бюрократией. Без правительственного чиновника российский бизнес жить в принципе не может, как безнадежно больной от рождения человек без медицинской помощи. Думать, будто подобные дефекты могут исправиться с «естественным течением времени», по меньшей мере наивно.

Собственники неэффективны, ибо положения своего достигли не благодаря многолетнему упорному труду, а благодаря взяткам, связям и воровству. «Естественное» рыночное перераспределение, о котором говорят либералы, возможно как раз в мелком бизнесе. Крупные компании обладают таким запасом прочности, что вытеснить их из бизнеса конкурентными методами невозможно. Это относится не только к России, но и к Америке, иначе не пришлось бы федеральным властям судиться с Биллом Гейтсом. Microsoft всем надоел, продукция его уступает конкурентам по качеству, но без судебного преследования супермонополии передел рынка немыслим.

А уж если речь идет о контроле над дефицитными сырьевыми ресурсами, рыночное перераспределение немыслимо даже теоретически, как бы плохо ни управляли своими компаниями собственники. Они могут бесконечно перекладывать свои издержки на общество в целом, а в конечном счете - на все человечество. За всю мировую историю не было ни одного случая вытеснения с рынка крупного монополиста в области нефтедобычи.