Сборник статей и интервью 2001г. v2

ПАРТИЯ - НАШ ФЛЮГЕР

КПРФ уверена, что указывает направление ветру

Коммунистическая партия РФ может быть названа детищем Ельцина практически в той же мере, как и порождением Зюганова. На протяжении всего периода 1993-1999 годов у партии была четко прописанная роль в политической жизни страны. Мудрый Ельцин прекрасно знал, что самый надежный способ сохранить диктаторские полномочия - это создать в стране видимость демократии. Собственно, в России и была демократия, просто она не распространялась на Кремль. Оппозиция могла говорить, пресса - критиковать, граждане - голосовать, и все было великолепно при одном условии: все это не имело никакого отношения к вопросу о власти.

Для того чтобы система нормально функционировала, нужна была оппозиция, принципиально не способная стать властью. Партия Зюганова великолепно справлялась с отведенной ей ролью. В этом смысле она действительно всегда являлась «системообразующей» политической организацией.

Впрочем, у КПРФ была и другая задача, не менее, а может быть, и более важная: борьба с любыми попытками создания политической альтернативы власти. Зюганов и его окружение решительно и последовательно боролись со всеми, кто пытался атаковать власть слева. Они разоблачали их то как экстремистов, то как «предателей», то просто как «несерьезных людей». Эта борьба была весьма успешной. Достаточно вспомнить, что внутри самого коммунистического движения партия Зюганова первоначально была не только не единственной, но и не самой крупной.

Но постепенно все прочие коммунистические организации были вытеснены из политической жизни. И произошло это не из-за их слабости, а из-за того, что именно КПРФ получила официальное одобрение Кремля в качестве единственной признанной оппозиции.

Из всех левых партий одна лишь КПРФ после расстрела парламента в 1993 году участвовала в выборах. Все прочие либо не были допущены, либо сами выборы бойкотировали как незаконные. Если в 1993 году коммунисты и «ЯБЛОКО» призвали бы к бойкоту, кроме проправительственного блока «Выбор России», единственной партией, реально участвовавшей в выборах, были бы либеральные демократы Жириновского, что означало бы по существу срыв и выборов, и ельцинского конституционного референдума, и провал всего переворота. Но и «ЯБЛОКО», и КПРФ предпочли играть в игру по правилам Кремля. За это им постоянно давали поощрительные призы в виде думских комитетов и телевизионного эфира.

Не давали лишь подступиться к власти. А они, похоже, и не очень ее хотели.

Что касается некоммунистических левых, то они в любом случае были слишком слабы в России, чтобы добиться успеха самостоятельно. КПРФ решительно отвергала сотрудничество с любыми оппозиционными группами (кроме, разумеется, собственных сателлитов). Никто не пытался построить широкий оппозиционный блок ни на общедемократической, ни на «классовой» основе. Оба варианта означали бы нарушение правил игры, навязанных Кремлем. В итоге возникла парадоксальная ситуация: на протяжении всего периода 1995-1999 годов оппозиционные настроения в обществе нарастали, а политическая оппозиция неуклонно слабела, поскольку не могла и не желала выразить эти настроения.

Общество левело, а КПРФ сдвигалась все дальше вправо.

Советская выучка партийных бюрократов пригодилась им и в ельцинские годы. При поездках за рубеж представители КПРФ говорили как левые. В зависимости от аудитории они были то твердыми ленинцами, то умеренными социал-демократами. Разговаривая с людьми в провинции, они выступали поборниками социальных прав, популистами. В Государственной Думе - аполитичными и предельно деидеологизированными прагматиками, региональными и отраслевыми лоббистами. С бизнесменами они говорили как коллеги. А в своем кругу коммунистическая партийная элита больше напоминала сборище белогвардейцев, монархистов, черносотенцев, не особенно скрывающих неприязнь к большевикам, Ленину, Троцкому и другим «бунтовщикам».

В своих теоретических трудах Зюганов отстаивал достижения крайне правых антикоммунистических идеологов от Победоносцева, Пуришкевича и К. Леонтьева до Хантинктона и Фукаямы. Все это на языке партийной элиты называлось «державным патриотизмом».

Каждый раз именно голосами коммунистов проходил очередной «антисоциальный бюджет». В качестве вознаграждения партийная элита получала подтверждение своего статуса, а отраслевые лоббисты проводили несколько полезных поправок. И, естественно, тоже получали за это поощрительные призы, выражавшиеся в пачках зеленых купюр. Честные депутаты клали их в свой избирательный фонд, а менее честные - сразу в карман.

Единственная проблема с такой политикой состояла в том, что истинные задачи партии невозможно было объяснить массам ее сторонников. А обещанную массам «борьбу с антинародным режимом» невозможно было осуществить на практике, не переставая быть одной из главных опор этого самого режима.