Сборник статей и интервью 2006г.

Стабилизация экономики далеко не всегда равнозначна политической стабильности. Многие разочарованы в политике вообще, в коммунистах, националистах, либералах. Все они слишком похожи друг на друга! Если коммунисты хотят сохранить не только парламентское большинство, но и общественное доверие, они должны предложить новый собственный проект будущего, свое видение справедливого и свободного общества. В чем состоит их социалистическая программа кроме красивых слов на партийных собраниях?

Люди, выбирающиеся из крайней нищеты, начинают требовать уважения к себе, начинают задумываться о том, насколько справедлив окружающий их порядок. И ответ на эти вопросы вряд ли можно дать с помощью рынка и бюрократии, даже если рынок числится «социальным», а бюрократия - добродушная и прошла через Upgrade.

CОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ДЕМОНСТРИРУЕТ СОПРОТИВЛЯЕМОСТЬ

Борис Кагарлицкий - Алексей Пензин

Алексей Пензин (АП): Я бы хотел обозначить тематику и основные вопросы нашего разговора. Во-первых, для современной мысли пространство давно перестало быть абстрактной категорией «трансцендентального аппарата» субъективности. В социальном мире оно осваивается и производится в качестве такового в тех или иных исторических условиях и различным образом. Это конкретное, - например, городское - пространство пронизано отношением власти и доминирования. Хотелось бы понять, как делается пространство сейчас, и следы каких отношений оно в себе несет. Во-вторых, если мы имеем в виду городское пространство в условиях позднего капитализма (или «постфордизма»), мы уже не можем говорить, что все производство концентрируется на фабрике, локализовано в своих традиционных местах. Отношения капитала распространяются на все общество, и сам город тоже становится «фабрикой», которая насыщена социальными или классовыми отношениями. И, в-третьих, - вы, как и другие социологи и теоретики, говорите сейчас о феномене новых глобальных городов. Однако при этом мы находимся в локальной ситуации, которая нам досталось в наследство от советского типа освоения пространства, который был монументальным и идеологическим в каком-то смысле. Как сейчас это пространство меняется под влиянием глобальной тенденции?

Борис Кагарлицкий (БК): Здесь можно анализировать несколько действительно очень важных изменений качественного характера. Причем они не сводимы к тому, что может быть описано в категориях развития традиционного буржуазного общества. Основное изменение: город постепенно перестает быть «органическим» пространством. Любое общественное пространство вплоть до 70-80-х гг. прошлого века было целостным. Город представлял собой целостный социальный организм, где распределяются все общественные отношения. В нем есть пролетарские районы, бюрократия, есть буржуазные кварталы или богемные. Все эти элементы в рамках буржуазного социального устройства взаимосвязаны. В постмодернистском обществе пространство теряет целостность. Коммуницируют между собой лишь отдельные части. При этом их взаимодействие замкнуто, а открыто только внешнее пространство, находящееся далеко за приделами города. Отношение физического соседства потеряло смысл, и, что самое главное, потеряли смысл отношения социального соседства. Так, отношения эксплуатации могут связывать людей, которые находятся в совершенно разных местах, даже городах. Вспомните об индийских программистах, которые работают за тысячи километров от своих работодателей из «первого мира», использующих их как дешевую рабочую силу. Причем это не имеет никакого отношения к развитию технологий, Интернету и пресловутой «глобальной деревне». Понятие «глобальной деревни» опровергается эмпирикой. Предполагалось, что если люди получают доступ к сети и виртуальным технологиям, то им все равно, где жить. Однако это технологическое развитие привело к большей демографической концентрации в отдельных местах. Если в городе есть Интернет-индустрия, туда съезжаются люди, как и на любую другую индустрию, в любой другой центр экономического развития. Расщепление пространство не связано с Интернет-технологиями. Первопричина здесь в другом - в новой структуре капитала и новом глобальном разделении труда: появляются города, где люди занимаются одним делом - банковским, например, или города, где гипертрофирована сфера услуг, и по большому счету там нет ничего больше, кроме полиции и администрации.

АП: В чем специфичность постсоветской организации пространства, есть ли она?

БК: Постмодерн западного общества вырастает из западного капитализма, если не органично, то закономерно, постепенно и «естественно». А у нас постмодернистская западная, буржуазная схема обустройства пространства накладывается на материальное, фактическое, руинированное пространство, оставшееся от советского времени.

АП: А советское пространство было органическим?