СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ

В сильном возбуждении, римский начальник велел отвести узника в крепость, «приказав бичевать его, чтобы узнать, по какой причине так кричали против него». Солдаты крепко связали ему обе руки вместе, обнажили спину, нагнули немного вперед и поставили в положение, удобное для этого ужасного и нередко рокового допроса посредством пытки, которому невдалеке от этого места подвергался Господь Иисус Христос. Три раза прежде этого случая перенес св. Павел на своей страдальческой спине удары розог римских ликторов, пять раз испытал наказание еврейскими клещами: это была еще новая форма страданий — кнут, который римляне употребляли для того, чтобы пыткой добиться до истины. Но апостол, при своем постоянном самообладании, задал вопрос, который не мог не обратить внимания воинов и их начальников, потому что предложен был среди опасности с таким спокойным духом. «Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да и без суда?» — спросил их страдалец. Вопрос этот обращен был к центуриону, который стоял тут, чтобы пытка производилась законным образом, и был поражен таким воззванием. Само собой разумеется, что это не было простым хвастовством: никто не станет выдумывать для себя привилегий для избежания наказания или опасности. Немногие решились бы при каких-нибудь обстоятельствах прибегать к присвоению себе звания римского гражданина, говоря: Civis Romanus sum (я римский гражданин); потому что наказанием за такую ложь была смертная казнь, а притом центурион видел, каков был узник, и был уверен, что от такого человека ожидать лжи для избежания пыток невозможно. Он приказал воинам остановиться, пошел к главному начальнику и сказал с некоторой свойственной римлянам грубостью: «Смотри что ты хочешь делать? Этот человек — римский гражданин». Заявление было важно. Если узник действительно римлянин, то хилиарх (тысяченачальник) дважды нарушил закон, который должен был охранять: потому что связал его и, в явное нарушение особого Августова декрета, дал приказание начать допрос пыткой. Поспешив к узнику, он спросил его: «Скажи мне, ты римский гражданин?» «Да», — ответствовал св. Павел.

Но Лизий, поглядев на него, не мог подавить в себе сомнений. Он сам был грек или сириец, купивший себе вольность, с присвоением имени Клавдия, в то время, когда привилегии раздавались щедрой рукой. Был ли апостол римским гражданином или нет, но ясно, что он происходил из евреев и еще яснее, что принадлежал к числу бедняков: каким же образом он мог получить вольность?

«Я за большие деньги приобрел это гражданство», — с тоном сомнения заметил Лизий.

«А я и родился в нем», — спокойно ответил св. Павел.

Против такого заявления говорить было нечего. Апостолу развязали руки, и воины унесли орудия пытки. Но Лизий не мог не опасаться последствий своего противозаконного поступка. Стараясь сбыть с рук это неловкое дело в городе, где всякие пустяки вели к страшным последствиям, он сказал главным священникам, чтобы на следующий день составили собрание синедриона для суждения узника. (Жизнь и труды ап. Павла, т. 2, стр. 181).

ГЛАВА XXIII

Стих 1-5

Апостол Павел на суде пред первосвященником и Синедрионом (XXIII, 1-5)

Хотя возмущение было делом толпы, однако Синедрион не показал в отношении его ни особенной снисходительности, ни правосудия. Лишь только Павел открыл уста, объявляя, что он, «жил пред Богом всею доброю совестию», как первосвященник Анания приказал бить его по устам, что служило, как кажется, обычным наказанием богохулителям. Для апостола легче было перенесть осуждение на смерть, чем такое грубое и бесчестное насилие, «Бог будет бить тебя (самого), стена подбеленная! — сказал он, — ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня» (XXIII, 3). При сих словах некоторые закричали на него: «Первосвященника Божия поносишь?» Павел отвечал на это: «Я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь» (5).

Читая этот рассказ и принимая его за достоверный, некоторые обвиняют Павла сначала в грубом насилии, с каким он обращается к первосвященнику, потом в хитрости и даже во лжи, когда он объявил, что не знал первосвященника. Другие же, желая оправдать его, прибегают к доказательствам, иногда очень странным. — Разберем сначала, насколько основательны обвинения первых.