СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ

Историк сообщает подробности первой из его бесед, на которой присутствовала и жена правителя, Друзилла, иудеянка по происхождению. Феликс отправился к Павлу и слушал его о «вере во Христа Иисуса» (24). Ни из чего не видно, чтобы вопрос об учении предложен был правителем по чему-либо другому, кроме любопытства. Но Павел, по обычаю, дошел в своей речи до заключений своей речи, действующих всегда очень сильно на людей, даже гораздо лучших, чем Феликс и Друзилла. Феликс «слушал его о вере во Христа», но когда Павел начал говорить о правде, воздержании и о будущем суде, о справедливом воздаянии неправедному и жестокому деспоту, о воздержании в жестокости и о последнем суде над человеком, искавшем в эпикурейских отрицаниях защиты против богов, — тогда Феликс пришел в страх и сказал: «Теперь пойди, а когда найду время, позову тебя» (25). Вероятно, Павел не надеялся на исполнение обещания вторичной беседы. А между тем, они повторялись не один раз. Неизвестно, о чем говорилось на них, но знаем, что они не сделали правителя справедливее в управлении и не смягчили его нрава; он забыл учение о будущем суде, произведшее в его душе минутный страх. Даже в отношении к Павлу он был по-прежнему жесток, самолюбив, жаден. Зная его невинность, он, однако, продолжал держать его в темнице, из угождения иудеям и для смягчения их гнева. Отправляясь через два года в Рим, куда он вызван был императором вследствие жалоб на него иудеев, он все-таки оставил Павла в темнице, чтобы хотя немного расположить тем к себе иудеев. Только деньги могли освободить Павла от таких расчетов самолюбия. «Он надеялся, — говорят Деяния ап., — что Павел даст ему денег, чтобы отпустил его» (26).

Впрочем, Феликс несколько смягчил положение апостола, приказав «не стеснять его и не запрещать никому из его близких служить ему или приходить к нему» (23). Автор Деяний, хотя и был одним из близких его, не говорит, однако же, решительно ничего об отношениях к ним Павла в продолжение двухлетнего плена. Да и сам Павел, в посланиях, говоря о своем плене в Кесарии, не отличает его от римского плена, так что нельзя сказать ничего достоверного об его первом периоде. А между тем мысль невольно напрашивается на вопросы касательно образа мыслей и занятий апостола в Кесарии. Для удовлетворения пытливости мысли можно заметить, что постоянный образ мысли его и без того известен нам; что же касается его занятий, то Павел, конечно, употреблял на свое дело все, оставшиеся ему, средства. Он мог через своих друзей получать известия из всех церквей, мог через друзей же сноситься с ними; кроме того, он пользовался здесь, как и в Риме, свободою переписываться с церквами (Воскр. Чт. 1873 г., т. II, стр. 228).

Св. Павел и Феликс

Фаррара.

Римский судья, к которому узник посылался с одобрительным письмом, обязан был, если возможно, окончить следствие не далее, как в три дня. Феликс послал гонца в Иерусалим, назначив срок прихода для обвинителей, и так как на прибытие надо был употребить около двух дней, то св. Павел приведен был в суд на пятый день своего приезда в Кесарию. Минутная благосклонность к св. Павлу, которой, вероятно, в это время сами фарисеи устыдились, перешла в единодушную ненависть: старейшины той и другой партии тесно сплотились между собою для его обвинения. Им сопутствовал сам Анания, желавший, вероятно, отомстить за свое оскорбление, нанесенное ему придачей названия «подбеленной стены». Надо думать, что для таких высокопоставленных личностей очень неприятно было предпринимать утомительное путешествие почти в 100 верст из религиозной в политическую столицу Иудеи, с целью убедить собаку — язычника к низложению вероотступника, уклонившегося от их суда. Но члены синедриона, глубоко огорченные неудачей, не хотели, чтобы направленный ими против оскорбителя камень не достиг предназначенной цели.