Сборник статей по истории Беларуси

Прежде всего приходят на ум многочисленные «рунические» подделки начала XIX века, сделанные всякими великодержавными шовинистами царской России, — типа такой же как бы «рунической» «Велесовой книги» (об этой фальшивке мы подробно рассказывали в статье «Велесова книга»: поддельная «древняя рукопись», № 5, 2008). Собрание А. И. Сулакадзева являлось целой библиотекой одиозных фальсификаций. Например, «Коледникъ V века дунайца Яловца, писан в Кiеве». Забавно: еще не существует славян и самого Киева, еще не родились Кирилл и Мефодий, не существует болгар и чехов, для которых те создавали славянскую письменность, — но уже некий дунаец в V веке смело пишет на кириллице. Или: «Волховникъ, рукопись VI века Колота Путисила, жившаго в Русе граде, въ печере». То есть, у финнов еще в VI веке был и славянский язык, и славянская письменность, и город с названием Русь. Или такие книжки: «Поточник 8 века, жреца Сонцеслава», «Путник IV века». Снова — кириллица до рождения Кирилла, славянские книжки у саама «жреца Сонцеслава» за век до прихода Рюрика, и вообще славянская книжка IV века — когда никаких славян еще не существовало. Или вот некая рукопись «Перуна и Велеса вещания в киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим…», относящаяся к V–VI векам. Тоже писана на кириллице — не смущает. Впрочем, была у Сулакадзева и какая-то книга, «писанная рунами».

В начале XIX века из всего «собрания» Сулакадзева был опубликован лишь небольшой фрагмент из «Боянова гимна князю Мистиславу», записанный руникой, в переводе Г. Р. Державина («Чтения в Беседе любителей русского слова», СПб., 1812. Кн. 6. С. 5), а также так называемый «Оракул новгородский» (там же).

Среди российских историков нашлись честные, отвергавшие эти фальсификации. Известный российский лингвист А. Х. Востоков так охарактеризовал язык одного «памятника» из собрания Сулакадзева: «исполненное небывалых слов, непонятных словосокращений, бессмыслицы, чтобы казалось древнее». Когда в 1823 году встал вопрос о передаче собрания Сулакадзева в Румянцевскую библиотеку (ныне Российская Государственная библиотека, бывшая библиотека им. В. И. Ленина), канцлер Румянцев предложил А. Х. Востокову провести экспертизу архива Сулакадзева. В итоге все собрание Сулакадзева было отвергнуто как собрание подделок.

Коль Ластовский о печати Миндовга сообщил в книге 1910 года, то она могла быть сфальсифицирована именно в XIX веке — и именно великодержавными фантастами Российской империи, которые для подтверждения своих имперских мифов фальсифицировали САМУ ИСТОРИЮ. Но эта печать Миндовга никак не укладывается в рамки таких задач.

А) Она никак не доказывает предлагавшиеся российскими великодержавниками мифы, так как по языку руники печати Миндовг — это вовсе не «русский» и не «славянин». Это язык прусский или ЛИТВИНСКИЙ (с 1840 года называемый беларуским) с характерными чертами БАЛТИЗМА: короткое «у» вместо «в» в имени Миндвога («МиндоУг»), цоканье и другие балтийские черты. Ясно, что «апологеты славянства» никак не могли такие черты языка придать печати Миндовга — если хотели его подать как «русского» или «славянского» князя. Тем более что в XIX веке в России вообще не знали об этих балтийских особенностях беларуского языка — и наш язык считали «испорченным польским влиянием русским языком», хотя как раз ляшский язык — это чистейший славянский язык.

Б) Изображение короны на печати тоже не в пользу «русского князя».

В) Шестиконечный крест на печати показан невнятно — в вопросе определения длин его поперечных концов, однако фальсификаторы на этот нюанс обратили бы главное внимание — ведь он стал важен для борьбы православия с католицизмом. Одна его «невнятность» как раз свидетельствует о подлинности печати, так как в ту эпоху жемойты, аукштайты и литвины-беларусы Западной Беларуси были еще язычниками — католиками они стали только через три века. Впрочем, можно трактовать и так, что любой шестиконечный крест — православный, а любой четырехконечный — католический, так что на этом нюансе не настаиваю.

Г) Если бы эта печать была продуктом петербургской школы фальсификаторов А. И. Сулакадзева и прочих, то она бы и всплыла в Петербурге еще в начале XIX века. Но там она была совершенно не известна, а находилась в частных руках каких-то шляхтичей Беларуси, очевидно — потомков магнатских родов. Судя по всему, была сохранена в период всеобщей травли царизмом всего нашего исторического и национального.

Д) Некоторые исследователи из Летувы высказывали предположение, что эту печать могли сфальсифицировать некие беларуские историки — ибо она весьма нелюбима тем в Летуве, что опровергает принятые там с 1918 года мифы о том, что, дескать, Жмудь и была самой Литвой, а Миндовг был жмудином.

Но и такое предположение является несостоятельным. Дело в том, что замордованная царизмом национальная интеллигенция Беларуси в XIX веке боролась за вообще право своего национального лица — ведь нас насильно и кроваво записывали в русский этнос.