Сборник статей, воспоминаний, писем

   Решающей ролью для Качалова казанско-саратовского периода следует считать, по-видимому, не столько Годунова, сколько шекспировского Кассия в "Юлии Цезаре", которого В. И. сыграл в 23 года. Всегда преувеличенно требовательный к себе и снисходительный к другим, терпеливо пробираясь сквозь чащу провинциальных актерских будней, не уставая с любовью готовить свои маленькие роли, Качалов уже после революции, в беседе с H. E. Эфросом, отзывался о себе, казанском актере, очень скептически, как об "актере актеровиче", который играл, как и все, по готовым образцам, с установленными "тончиками", "с выразительностью лишь внешней". Если это так, то чем же объяснить исполнение им роли Кассия, где необходима была тонкая, умная, выразительная характерность? В то время как роль Марка Антония не удалась Агареву, качаловский Кассий получил единодушное признание. Было ясно, что актер еще не овладел искусством перевоплощения, не совсем свободно чувствует себя на сцене, еще неопытен в области мастерства художественного слова. Но налицо был природный ум Качалова, его артистическое дарование, большая стойкость в любимой работе, что-то свое, вынесенное из студенческих лет. "Качалов был превосходным Кассием",-- признала казанская пресса. Эта роль отмечалась как "большой шаг вперед": она требовала "тонкой обдуманности и строгой выдержанности". "Качалов безукоризнен. Он одинаково ярок во всем -- и в читке, и в жесте, и в гриме" ("Волжский вестник"). Наиболее требовательные зрители, ценя труппу Бородая, все-таки вспоминали блестящую антрепризу П. М. Медведева. Шекспировская постановка на сцене казанского театра не вызывала у них доверия. К такой категории театральных критиков принадлежал П. П. Перцов. По его словам, Цезарь -- Соколовский казался не столько Цезарем, сколько самим собой, Каширин -- Брут был "непереносен". "Но вот Кассий... Среди общей нелепицы выделялась на сцене эта фигура. Худое, с острыми чертами, взаправду "римское" лицо. Спокойные и верные, вовсе не шокирующие жесты, уверенная и в то же время верная декламация -- без всякого крика. А главное -- настоящее слияние с ролью. Эти зловещие, колючие черты, превосходно подчеркивающие знаменитые слова Цезаря о худобе, которой надо бояться... Словом, Кассий" {"Декада московских зрелищ", 11 февраля 1940 г., No 5.}.

   Когда 7 марта 1899 года, в день открытия весеннего сезона, Качалов должен был выступить в роли Несчастливцева, в газетах появился анонс о дебюте молодого артиста в "большой серьезной роли", с напоминанием о его успехе в ролях Кассия и Годунова. Теперь он играл Карлоса в "Дон Жуане" Мольера, Бен Иохаи в "Уриэле Акосте", Эдгара в "Короле Аире". Когда с членами "Общества изящных искусств" он выступил в пушкинском вечере и читал монолог из "Скупого рыцаря", "Волжский вестник" отмечал "наибольший успех" Качалова, но грим его вызвал недоумение: "Такого добродушного лица у скупого рыцаря не может быть".

   С 25 апреля труппа переехала в Астрахань, Качалов в течение пяти недель сыграл 35 ролей. Среди них выделялись Грозный, Альмавива (с Сюзанной -- Литовцевой) и князь Шаховской ("Царь Федор Иоаннович").

   В письме Качалову от 3 марта 1940 года Е. А. Мелкобродова, в 1899 году 16-летняя начинающая актриса, дочь оперного певца А. П. Петрова, вспоминала: "Как сейчас вижу и слышу: Астрахань. Летний театр. Идет репетиция "Федора Иоанновича". Бородай и Смирнов сидят в партере. Качалов репетирует сцену с княжной: "Ко мне, княжна! Она моя... ее сейчас веду я под венец, и первый, кто из вас..."

   -- Пойдет! -- сказал о Качалове Бородай.

   -- Только не у тебя! -- возразил Смирнов. -- Ему Москва нужна".

   Несмотря на то, что в сезон 1899/1900 года Качалов был в труппе чем-то вроде премьера и было ясно, что в его судьбе назревает какая-то перемена, ему приходилось по-прежнему нести весь основной репертуар во второстепенных ролях. В Саратове он опять сыграл за неполных три месяца около 50 ролей, в Казани-- около 60 (старых и новых). Стал играть Лаэрта в "Гамлете", Серебрякова в "Дяде Ване", Елецкого в "Нахлебнике", Лавра Мироныча в "Последней жертве", Стародума в "Недоросле", Митю в "Бедность не порок", Дудукина в "Без вины виноватые", Бориса в "Грозе", Ракитина в "Месяце в деревне" и т. д. Типичен был отзыв: "Качалов, по обыкновению, дал уверенный и яркий образ в своей второстепенной роли".