Сборник циклов

– Мы будем этим довольны – нас устроит ваша кандидатура. Найдите убийцу.

– Приложу все силы! Господин Эльалиен, Вы уверены, что убийца уже покинул Столицу? Если да, то может у Вас есть еще какая-либо информация, которая поможет нам задержать его?

– Если я сказал, что его в городе нет, значит его в городе нет, – резко, почти брезгливо, заявил заяц.

– Хорошо. Мы немедленно начнем поиски за городом. Мы поднимем все силы гражданских властей, армию, и привлечем си… извините – магов.

– Уймитесь: убийца всего лишь один, и не надо против него собирать целую армию. И магов не надо. Езжайте домой, оба, и соберитесь для дороги. И соберите еще кого-нибудь покрепче, из вашей управы. Потом отправляйтесь к восточным воротам. Там вас будет ждать наш друг Иллиций. Он поведет вас за город, по следу убийцы. Догоните убийцу и приведите его ко мне. Или принесите его тело. Все, я больше вас не держу. Идите.

Сеул переглянулся с Дербитто – оба благоразумно промолчали. Хотелось бы, конечно, задать зайцу парочку вопросов, ну да ладно, не стоит наглеть – живыми выпустили, уже неплохо. В зал вошла та же парочка, что провожала их от входа, недвусмысленно приглашая убираться.

Уже в спину донеслись последние слова Эльалиена:

– И передайте вашему префекту, что дом Леса не забудет оскорбление, нанесенное Лесу в его городе, и если его не смоет кровь убийцы, то придется найти для этого другую кровь.

Все же заяц мерзкий зверь.

ГЛАВА 4

Накхи жили в степи испокон веков. Разумеется, они в этом краю были не первыми – до них здесь обитали другие народы. Но не осталось от тех народов ничего кроме курганов и черепков на месте стоянок. Племенная память пронесла сквозь века рассказы о походе в эти края и войнах с хозяевами этих земель. И по этим рассказам, хозяева эти ничем не отличались от накхов – такие же кочевники.

Жизнь кочевника проста – вся его жизнь движение. Не может кочевье оставаться на одном месте слишком долго – скотина быстро выбьет всю траву в округе, и придется перегонять стада дальше, на новые пастбища. Степь велика, но хороших пастбищ не так уж и много. Животным нужна вода, нужна сочная, высокая трава, и местность нужна поровнее, без крутых оврагов или каменных россыпей.

Перегоны между пастбищами ведут по кратчайшему пути, если он, разумеется, удобен – своеобразные степные дороги. На таких дорогах кочевья не задерживаются – нельзя здесь долго стоять, иначе не останется травы для тех, кто может пройти здесь завтра. Дефицит пастбищ и этика переходов между ними поневоле обособляет одно племя от другого – все кочевники постоянно находятся в состоянии войны со своими соседями. Иначе нельзя – пустишь чужака на свои угодья, тот выбьет траву на перегоне, или займет пастбище вне оговоренной очереди, и те, кто туда заявятся, не найдут корм для стада.

В районах, где плотность удобных пастбищ максимальна, на пересечении перегонов между ними неизбежно возникали постоянные становища. Это еще не города – это нечто среднее между кочевьем и стационарным поселением. Часть народа живет здесь постоянно, но большая часть так и кочует, наведываясь сюда время от времени. Здесь обязательно есть хоть маленькая, но крепость – защищать перекресток. Здесь оседают самые искусные мастера – кузнецу для работы нужна нормальная кузница, а не войлочная юрта, которую туда-сюда таскают. Здесь есть земледелие. Здесь есть зачаток рынка – проходящие кочевья выторговывают изделия ремесленников, овощи и зерно. Отсюда нити торговли протягиваются и к побережью, к товарам, недоступным в степи – соль, копченая и сушеная морская рыба, красное вино, ткани, лекарства, украшения и многое другое.

Если в кочевьях нетерпимо относятся к чужакам, то в становищах зачастую все иначе – с чужаками привыкли торговать, так почему бы не позволить и жить таким рядом, если это полезно накхам? Вот и оседали в становище странные люди: авантюристы всех мастей, беглецы, что-то натворившие на побережье, или просто безобидные искатели нового, явившиеся непонятно откуда.

Пусть ты даже с неба упал – если ты полезен накхам, ты сможешь жить с ними в становище.

Отец Тима упал с неба и всю свою жизнь Тим провел здесь, в становище. Ну, если совсем быть честным, то не всю – все же с дедом пришлось покочевать немало. С ним Тим много где побывал, и во многих передрягах. Дед суров и опытен, и внука таким же хотел сделать. Первого сумчатого медведя Тим убил в двенадцать лет. Сам убил, без посторонней помощи – палкой с петлей и коротким копьем. Первого человека Тим убил в пятнадцать. Правда, убил не сам, но его стрелу дед торжествующе вырезал из пробитого сердца конокрада. Хотя стрел таких в трупе было несколько, но все же стрела Тима угодила удачнее всех других.