Я, честное слово, помню только обрывки своих последующих действий. Крики, визг раздавались отовсюду. Мои друзья, товарищи в тот день превратились в монстров. Казалось, даже животные были в ужасе от наших действий. Я никогда не слышал, чтобы овцы так жалобно блеяли, а курицы носились по курятнику в таком тупом исступлении. Женщины кричали, пытались бороться с сильными, натренированными мужчинами. Их это, кажется, даже забавляло.
Не различая ничего вокруг, я поплелся к тому самому дому. В голове билась единственная мысль: «Я должен успеть»
Здесь было как всегда тихо. Аня нашлась недалеко от дома. Она, прикрыв ладонью глаза, смотрела сквозь пальцы прямо на ослепительно горящее солнце.
Внезапно вдалеке послышались крики. Они приближались. У нас оставалось совсем немного времени.
Я достал из кармана то самое яблоко и протянул ей. Она недоуменно на меня посмотрела.
- Nehme, bitte!
Видимо, Аня не почувствовала никакую скрытую угрозу. Доверчиво потянулась за фруктом, улыбнулась и откусила.
-
И я готов был поклясться, что эта удивительная девочка с прекрасными, огромными синими глазами все поняла, потому что последней фразой в ее столь глупой и жалкой жизни было:
-
***
Сейчас семьдесят девятый. А тогда шел сорок первый год. Я до сих пор не могу смотреть на яблоки. Девочку похоронили прямо в саду, рядом с цветущим деревом. Деревня, как и предполагалось, сгорела дотла.
Все сгорело, кроме одинокого, заброшенного дворика…
Сейчас семьдесят девятый. А в моей душе все еще идет сорок первый. И я, зажмуриваясь, откусываю огромный сочный кусок красного спелого яблока.