Сборник "Войти в бездну"

– Понятно, – буркнул Гильгоф, думая, что сейчас с разозленным и напрочь вышедшим из себя командиром экспедиции лучше не спорить. Но драться-то зачем?

– Джентльмены, вы закончили выяснять отношения? Тогда стоит подняться наверх, – нейтральным тоном заметил Бишоп. – Иной может напасть на нас в любую минуту. Кажется, мы его окончательно довели. Сергей, – повернулся андроид к лейтенанту, – я не верю в то, что вы называете «Богом», но, похоже, сегодня вы остались живы только благодаря вмешательству этой виртуальной силы.

…Гамма Феникса всходила над Сциллой, давая начало новому пасмурному и снежному дню. В скалах, у склонов которых расположилась мертвая база S-801, выл ледяной ветер, снежные вихри разбивались о серебристую обшивку корабля, над останками «Гурона» и катера «Триглав» уже намело не меньше полутора метров снега. Два громадных насекомых, поименованных с легкой руки Гильгофа «уродцами Эккарта», заглянули в разгромленный комплекс колонии на предмет завтрака, но, встретившись у кучи промороженных человеческих тел, передрались из-за добычи.

Люди, собравшиеся в рубке «Юлия Цезаря», спорили. ИР ненавязчиво напомнил им, что необходимо стартовать с планеты в течение ближайшего получаса, и неважно, останется на борту Иной или нет, – система оповещения о наличии посторонних кораблей сообщила, что рейдер «Киото», находящийся в космосе, начал маневры, предшествующие входу в атмосферу. Не менее чем через тридцать минут «Киото» окажется на поверхности Сциллы и тогда… А что тогда?

Глава одиннадцатая С ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Планета LV -934 Сцилла,

ориентировочно – 10 февраля 2280 года

Мария Дмитриевна Ельцова резонно предполагала, что у военных (особенно входящих в состав специальных подразделений) нервная система должна быть более чем устойчивой. Мало ли в какие передряги попадешь за время службы? Однако сейчас Маша поглядывала на лейтенанта с изрядным беспокойством. Казаков был смертно бледен, его правая щека подергивалась, а руки заметно дрожали. Госпожа консультант поежилась, представив, что случилось бы с ней, доведись побывать в лапах Иного. Казаков же до самого окончания этого прискорбного эпизода вел себя вполне адекватно и лишь потом, когда снова вернулся на второй уровень «Цезаря», испугался по-настоящему.

– Выпейте водки. – Заботливый Бишоп добрался до бара, нашел бутылку с «огненной водой» американского производства и налил Казакову полный стакан. Тот выпил словно воду. – И вообще, господин лейтенант, не стоит так расстраиваться. Все кончилось хорошо.

– Теперь я знаю, – медленно проговорил Казаков, – что такое Иные. Я их видел раньше, но не думал, что пойму… Считал, что это просто звери. По крайней мере, эти черные твари.

– А теперь? – участливо спросила Маша.

– Теперь? Я понял, почему его называют непосредственно «Иным». Словами выразить не получается. Эти насекомые, которых мы нашли в колонии, такими не кажутся. Они понятные, хоть мутанты и уроды…

– Ой, можно мне? – заторопился побитый Гильгоф. Доктор по природе своей был не обидчив и уже забыл рукоприкладство лейтенанта. Он понимал, что Казакову пришлось несладко, и, хотя командир полета не получил никаких серьезных повреждений (кроме синяков от когтей животного), его моральное состояние оставляло желать лучшего. И тут под руку лезет самоуверенный ученый, глубоко убежденный в непобеждаемой мощи земной науки. Неудивительно, что таковому ученому пришлось поплатиться за свои заблуждения. – Сергей, я, кажется, понимаю, о чем вы.

– Да? – Казаков исподлобья воззрился на доктора. – Я уже имел неоднократную возможность убедиться в вашем блестящем уме, Веня.

– Оставим пикировки, – вдохновился Гильгоф. – Когда-то я прошел курс психологии экстремальных ситуаций и немножко разбираюсь в символических образах. Так вот, эпоха антропоцентризма оставила нам в наследство «священный эгоизм» человека. Мы непоколебимо уверены в своей правоте, разумности и уникальности нашего вида. Триста лет… Тридцать десятилетий космической эры мы полагали, что ни один ксеноморф из другого мира не может конкурировать не то что с нами, но даже с нашими домашними собаками.

– Веня, вы говорили это сотню раз, – напомнила Ельцова.

Гильгоф только отмахнулся, продолжая развивать свою теорию:

– Да поймите, Иной и есть иной, то есть не такой, как мы. Помните такое слово – «инопланетянин»? С чем оно ассоциируется? С тех пор как начали писать фантастические романы и снимать по ним фильмы? Правильно, с дебильным созданием, у которого лампочка вместо носа, глазки на пружинках и летающая тарелка в качестве средства передвижения. Утрирую, конечно, но суть одна и та же. Иной – не киношный инопланетянин. Невозможно представить это животное, учитывая семантику данного слова, в виде мирного существа.

– Страшный незваный пришелец из иных миров, – вздохнула Маша. – Настоящий чужак.