Сборник "Звездный скиталец"

Он решил, что не в его интересах доказывать им обратное. Особенно сейчас, когда он ранен, беспомощен, безоружен и понятия не имеет, где находится. До тех пор, пока не узнал, что случилось с Лорном. А ведь в том безумном полете они все время были рядом, до самого конца…

Грэм попробовал поднять руку и взглянуть на запястье. Там всегда находился индикатор, определяющий, жив ли тот, на чье биополе он настроен. Когда-то Лорн и Грэм настроили свои приборы одинаково: друг на друга и на самих себя. Как бы далеко ни забросила их судьба, огонек кристалла будет сигналить «я жив», пока смерть не погасит его. Если же он горит, у друзей остается надежда.

Рука слегка шевельнулась, отрываясь от покрывала. Грэм скосил на нее глаза и вздрогнул: индикатора не было. Он лишился связующей нити с Лорном. Но это еще полбеды: в браслет был вмонтирован универсальный переводчик, действующий на основе телепатии. Без него Грэму придется совсем скверно.

«Как же быть? - лихорадочно думал он. - Изображать потерю памяти и расстройство речи? Рано или поздно они меня раскусят. И тогда….»

Он не знал, что же будет тогда. Но чувствовал, что в случае разоблачения ничего хорошего ждать не приходится. Это чужой мир. И к Грэму здесь отнесутся как к незваному гостю…

Скрипнула, открываясь, тяжелая дверь. На пороге стояла девушка. Та самая, которую он, очнувшись, по ошибке назвал Лоритой.

Конечно, это была не Лорита. Похожа - до боли, до зубовного скрежета, - но не она. Лорита сейчас была бы гораздо старше. А эта совсем еще девочка, глазастый птенец, охваченный любопытством и жалостью… И причиной всему - единственное слово, сорвавшееся с его губ. Чужое, странное имя, почему-то обращенное к ней… Ло-ри-та… Что она могла подумать? Что он бредит. И тотчас забыть об этом, выбросить из головы. Или запомнить - вопреки здравому смыслу, будто услышала что-то давно знакомое.…

– Ну и как мы сегодня себя чувствуем? - нарочито бодрым голосом задала она дежурный вопрос, не особенно рассчитывая, что он ответит.

Грэм, разумеется, промолчал. Он не понимал слов, но хорошо уловил интонацию: к нему обращались как к больному, если не сказать - слабоумному, и имели для этого все основания. Он сам выбрал себе подобную роль и готов был играть ее перед всеми, но… лицо этой девушки будило в нем слишком яркие воспоминания. Он смотрел на нее пристально, с острой тоской, и этот взгляд смущал ее, заставляя краснеть и хмуриться.

«Должно быть, Орин специально для меня придумал такую пытку», - устало подумал Грэм. Но странно: он не испытывал ненависти к своему мучителю - он был ему благодарен.

– Сейчас мы примем лекарство, - продолжала ворковать медсестра, - и скоро совсем поправимся…

И замерла, не успев донести до его губ стаканчик с микстурой.

– Лорита… - позвал он, не в силах справиться с наваждением. - Где ты была, Лорита? Я так долго тебя искал…

При звуках чужой речи девушка побледнела, стаканчик дрогнул в ее руке, темная жидкость капнула на подушку.

– Вы иностранец? - испуганно спросила она. По лицу скользнула растерянная улыбка. - Ну конечно! - отвечала сама себе. - Вот почему вы меня не понимаете.… Надо сказать главврачу! - она метнулась к выходу.

– Лорита! - отчаянно крикнул Грэм, видя, что она хочет кого-то позвать.

Сестра замедлила шаги и обернулась. Взгляды их встретились. «Не выдавай!» - молили глаза Грэма, и, кажется, она поняла. Вернулась к койке, присела у изголовья.

– Меня зовут Лариса, - сказала чуть слышно. -

Лариса Лебединская. А как называть вас? - и жестом, понятным во всех уголках Вселенной, коснулась его груди.

– Грэм, - не очень уверенно назвал он свое имя.

Девушка на мгновенье задумалась: этот голос будил в ней странные чувства. Что-то давно забытое поднималось из глубин памяти…

– Грэм… - медленно, нараспев повторила она, стараясь вспомнить, где и когда его слышала. Но туманные образы тут же рассеялись, и ей осталось только улыбнуться: - Вот мы и познакомились, Грэм…

* * *

Лариса была детдомовкой. Двух недель от роду нашли ее в парке, у озера с лебедями. Родители так и не объявились. Вот и дали ей фамилию - Лебединская. А имя - в честь старушки-библиотекарши, которая ее обнаружила. Добрая была старушка. Десять лет навещала крестницу, все гостинцы носила, пока не померла.

А девчонка выросла бойкая, задиристая. Пацанка, сорвиголова. Намучились с ней воспитатели. И когда наконец она закончила восьмилетку, с радостным облегчением направили ее в медучилище - с выходным пособием в десять рублей.

Медицина Ларисе понравилась. Училась она увлеченно. Порой даже ловила себя на мысли, что прочитанное в учебниках откуда-то ей знакомо. Потом откопала в энциклопедии, что подобное состояние называется дежа-вю, и решила о нем помалкивать: как бы не сочли ненормальной. Но чем глубже погружалась в медицину, тем чаще приходило чувство узнавания. Однажды на экзамене достался вопрос, который не успела подготовить. И что же? Ответила без запинки, словно кто-то другой говорил за нее…