Сборники стихотворений

творит,

не затемняя сознания, без волокиты аллитераций

и рифм. У Степы

незнание

точек и запятых заменяет

инстинктивный

массовый разум, потому что

батрачка

мамаша их, а папаша

рабочий и крестьянин сразу.В результате

вещь

ясней помидора обволакивается

туманом сизым, и эти

горы

нехитрого вздора некоторые

называют марксизмом. Не говорят

о веревке

в журнале повешенного, не изменить

шаблона прилежного. Лежнев зарадуется

"он про Вешнева". Вешнев

- "он про Лежнева".

19 апреля 1926 г.

ЧЕТЫРЕХЭТАЖНАЯ ХАЛТУРА

В центре мира

стоит Гиз оправдывает штаты служебный раж. Чтоб книгу

народ

зубами грыз, наворачивается

миллионный тираж. Лицо

тысячеглазого треста

блестит электричеством ровным. Вшивают

в Маркса

Аверченковы листы, выписывают гонорары Цицеронам. Готово.

А зав

упрется назавтра в заглавие,

как в забор дышлом. Воедино

сброшировано

12 авторов! - Как же это, родимые, вышло??Темь

подвалов

тиражом беля, залегает знание

и лишь бегает

по книжным штабелям жирная провинциалка

мышь. А читатели

сидят

в своей уездной яме, иностранным упиваются,

мозги щадя. В Африки

вослед за Бенуями улетают

на своих жилплощадях. Званье

- "пролетарские"

нося как эполеты, без ошибок

с Пушкина

списав про весны, выступают

пролетарские поэты, развернув

рулоны строф поверстных. Чем вы - пролетарий,

уважаемый поэт? Вы с богемой слились

9 лет назад. Ну, скажите,

уважаемый пролет,вы давно

динаму

видели в глаза? - Извините

нас,

сермяжных,

за стишонок неудачненький. Не хотите

под гармошку поплясать ли?Это,

в лапти нарядившись,

выступают дачники под заглавием

- крестьянские писатели. О, сколько нуди такой городимо, от которой

мухи падают замертво! Чего только стоит

один Радимов с греко-рязанским своим гекзаметром! Разлунивши

лысины лачки, убежденно

взявши

ручку в ручки, бороденок

теребя пучки, честно

пишут про Октябрь

попутчики. Раньше

маленьким казался и Лесков рядышком с Толстым

почти не виден. Ну, скажите мне,

в какой же телескоп в те недели

был бы виден Лидин?! - На Руси

одно веселье

пити...А к питью

подай краюху

и кусочек сыру. И орут писатели

до хрипоты

о быте, увлекаясь

бытом

госиздатовских кассиров. Варят чепуху

под клубы

трубочного дыма всякую уху

сожрет

читатель-Фока. А неписанная жизнь

проходит

мимо улицею фыркающих окон. А вокруг

скачут критики

в мыле и пене: - Здорово пишут писатели, братцы! - Гений-Казин,

Санников-гений... Все замечательно!

Рады стараться!С молотка

литература пущена. Где вы,

сеятели правды

или звезд сиятели? Лишь в четыре этажа халтурщина: Гиза,

критика,

читаки

и писателя. Нынче

стала

зелень веток в редкость, гол

литературы ствол. Чтобы стать

поэту крепкой веткой выкрепите мастерство!

1926

РАЗГОВОР С ФИНИНСПЕКТОРОМ О ПОЭЗИИ

Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство. Спасибо...

не тревожьтесь...

я постою... У меня к вам

дело

деликатного свойства: о месте

поэта

в рабочем строю. В ряду

имеющих

лабазы и угодья и я обложен

и должен караться. Вы требуете

с меня

пятьсот в полугодие и двадцать пять

за неподачу деклараций. Труд мой

любому

труду

родствен. Взгляните

сколько я потерял, какие

издержки

в моем производстве и сколько тратится

на материал. Вам,

конечно, известно явление "рифмы". Скажем,

строчка

окончилась словом

"отца", и тогда

через строчку,

слога повторив, мы

ставим

какое-нибудь:

ламцадрица-ца. Говоря по-вашему,

рифма

вексель. Учесть через строчку!

вот распоряжение. И ищешь

мелочишку суффиксов и флексий в пустующей кассе

склонений

и спряжений. Начнешь это

слово

в строчку всовывать, а оно не лезет

нажал и сломал. Гражданин фининспектор,

честное слово, поэту

в копеечку влетают слова. Говоря по-нашему,

рифма

бочка. Бочка с динамитом.

Строчка

фитиль. Строка додымит,

взрывается строчка,и город

на воздух

строфой летит. Где найдешь,

на какой тариф, рифмы,

чтоб враз убивали, нацелясь? Может,

пяток

небывалых рифм только и остался

что в Венецуэле. И тянет

меня

в холода и в зной. Бросаюсь,

опутан в авансы и в займы я. Гражданин,

учтите билет проездной! - Поэзия

- вся!

езда в незнаемое. Поэзия

та же добыча радия. В грамм добыча,

в год труды. Изводишь

единого слова ради тысячи тонн

словесной руды. Но как

испепеляюще

слов этих жжение рядом

с тлением

слова - сырца. Эти слова

приводят в движение тысячи лет

миллионов сердца. Конечно,

различны поэтов сорта. У скольких поэтов

легкость руки! Тянет,

как фокусник,

строчку изо рта и у себя

и у других. Что говорить

о лирических кастратах?! Строчку

чужую

вставит - и рад. Это

обычное

воровство и растрата среди охвативших страну растрат. Эти

сегодня

стихи и оды, в аплодисментах

ревомые ревмя, войдут

в историю

как накладные расходы на сделанное

нами

двумя или тремя. Пуд,

как говорится,

соли столовой съешь

и сотней папирос клуби, чтобы

добыть

драгоценное слово из артезианских

людских глубин. И сразу

ниже

налога рост. Скиньте

с обложенья

нуля колесо! Рубль девяносто

сотня папирос, рубль шестьдесят

столовая соль. В вашей анкете

вопросов масса: - Были выезды?

Или выездов нет?А что,

если я

десяток пегасов загнал

за последние

15 лет?! У вас

в мое положение войдите про слуг

и имущество

с этого угла. А что,

если я

народа водитель и одновременно

народный слуга? Класс

гласит

из слова из нашего, а мы,

пролетарии,

двигатели пера. Машину

души

с годами изнашиваешь. Говорят:

- в архив,

исписался,

пора!Все меньше любится,