Сброд

Вообще то, Военег не имел должности одного из «боевых наставников арены», он был «смотрителем снаряжения» – производил ремонт или замену учебного и боевого оружия, тренировочных манекенов. Когда Духовлад ещё совсем юнцом пришёл на арену, мечтая добыть славу и достаток в гладиаторских поединках, то никто из четырёх наставников не захотел с ним заниматься. Мальчишка был практически сиротой, которого на арене никого не знал – идеальный вариант попользоваться в своих интересах, не опасаясь последствий. Военег прекрасно знал, как боевые наставники обращались с такими, как Духовлад: врали, что будут учить владеть оружием, а позже помогут организовать денежный бой. На деле же, обманутых юнцов, не имеющих боевого опыта, ставили в учебные поединки к бывалым гладиаторам, а те в полную силу отрабатывали свои приёмы на «живых манекенах», избивая их деревянными мечами. За это «манекенам» никто не платил, выдавая произошедшее за «бесплатный урок боевого мастерства от опытного бойца». Обычно желания «стать бойцом арены», у наивных юнцов хватало, максимум на три «тренировки», после чего они переставали показываться на тренировочной площадке, расположенной прямо рядом с ареной. Но Духовлад продолжал приходить снова и снова. Иногда он пропадал, после особо немилосердных избиений. Но через несколько дней снова появлялся, немного отойдя от побоев. Гладиаторы и наставники смеялись над ним у него за спиной, говоря: «Парень настолько глуп, что до сих пор ничего не понял!».

Военегу стало жаль парня, и однажды, после очередного учебного поединка, он подошёл к Духовладу (в очередной раз избитому), покидающему тренировочную площадку, и сказал:

– Ты зря приходишь сюда. Они ничему не будут учить тебя, на тебе просто отрабатывают приёмы. А когда тебя, всё-таки выпустят на арену, то просто зарежут, как свинью, а ты даже и не поймёшь, как это случилось.

На это Духовлад спокойно ответил, держась за ушибленные рёбра:

– Я работаю в речном порту: за пару монет помогаю разгружать и загружать торговые суда. Денег мне еле-еле хватает на то, чтоб снимать грязный угол в бедняцкой ночлежке и кое-как пропитаться. К мирным ремёслам у меня руки не стоят, да и душа не лежит. Торговаться противно, воровать тоже. Остаётся только сражаться, но в городскую дружину не берут – говорят, мал ещё. Здесь, может, что-то получится, а не получится – так хоть мучиться не буду.

Военег посмотрел в его глаза, и увидел в них холодную, железную решимость. Сложив руки на груди, он сказал парню, опустив взгляд на землю:

– Когда в следующий раз придёшь на арену, найди меня – я покажу тебе кое-что…

А уж показать он мог побольше любого из официальных наставников. Военег был ветераном городской дружины, да ещё и сотником разведчиков. Во время осады Славнограда Батурием, он планировал нечастые, но всегда успешные вылазки за стену – в лагерь осаждающих. Свои замыслы он всегда претворял в жизнь лично: командуя отрядом разведчиков во время вылазок, он брал на себя самые сложные и опасные задачи, проявляя себя блестящим тактиком. Когда Батурий снял осаду, Военег ушёл на покой, чувствуя, что годы берут своё. Семьёй он не обзавёлся и, хоть имел средства, достаточные для безбедной старости, пошёл работать на арену, чтоб не киснуть от безделия.