Сбрось подругу с пьедестала

– А человека я за себя оставлю, – оживился Фим. – Владика... Он с нами не хочет... И вообще... Нравится ему девчонок ломать. Нездоровый какой-то интерес...

– А тебе не нравится? Ты девок не ломал?

– Так не по своей же воле, – поморщился Фим.

– Так, а давай без этого! – вскинулась Леся. – Еще скажи, что я тебя заставляла!..

– Да я и не говорю... Деньгам я кланялся... Любку за тридцать сребреников продал...

– Нашел, о ком жалеть! – скривилась Леся.

Почти два года прошло с тех пор, как Любка пропала из виду. Может, и в живых-то ее уже нет. А Леся все никак не могла оттаять. И Рэма вроде бы к своим рукам прибрала, а все равно желала ей только зла...

– А вот представь себе, жалею. Она ко мне с душой, а я ее лицом в грязь...

– Жаль, что не утопил!

– За что ты ее так ненавидишь?

– А это не твое дело!.. Тебе же русским языком сказали порох у меня закончился...

– Да, сейчас...

Фим приподнялся из кресла, но так и не распрямился, застыл, намертво прикипев глазами к экрану телевизора.

Леся проследила за его взглядом. И также ошалело уставилась на экран, где на бревне у реки, будто Аленушка, сидела потрясающая русалка с серебристым хвостом и о чем-то пела...

Любка совсем не была похожа на себя. Но как бы то ни было, Леся узнала ее мгновенно. И Фим ее узнал.

– Ничего себе! – очумело протянул он.

Любка пела о неразделенной любви, от которой в омут головой. Любила парня, узнала, что у него другая, пошла, утопилась... Фрагмент из клипа осветил этот момент. В белой рубашке прыгает с обрыва, камнем идет на дно... А теперь она русалка, и каждую ночь тайком ходит к дому любимого, заглядывает в окна... Короче, муть голубая. Но какая песня! Не то, чтобы слезная, но такой накал, что мурашки по коже... И песня эта очень знакомая. По всем каналам FM ее крутят. Леся совсем недавно ее слышала, когда к Фиму на машине ехала... Оказывается, это Любка поет... Да, Рэм говорил, что хотел певицу из нее слепить. Даже предложение от известного продюсера было. Любке он про этого продюсера ничего не сказал: со зла скрыл информацию. Но может, она сама на этого прдюсера вышла. И вот результат...

– А я думаю, что это за певица такая Любонька!

Фим уже не стоял. Он сидел с открытым ртом. Видно, что в шоке парень. Да и Леся, вся как на иголках.

– Любонька?!

– Ну да, есть Валерия, есть Василиса, а теперь вот Любонька... Надо же, пробилась...

– Дрянь, а не песня! – злобно скривилась Леся.

– Да не скажи, песня убойная! Стопроцентный хит!

– Тогда и клип у нее убойный... Сама себя убила... Покойница, блин. Русалка чертова... Русалкой хочет быть? Что ж, это мы ей устроим!

Леся не сразу заметила, что Фим смотрит на нее, как на чудовище.

– Ты это серьезно?

– А я что, на клоунессу похожа?

– Ты на ведьму похожа!..

– Ага, на кикимору... Любка – русалка, а я – кикимора...

– Вот именно... – кивнул Фим. – Кикимора!

– Ты базар-то фильтруй! – вздыбилась Леся.

– А ты головой думай, а не другим местом! – Для убедительности Фим постучал по своей голове.

Дерзит пацан. Что ж, придется его вразумить. Да и с Любкой нужно поквитаться. Обратно ее в омут с головой, чтобы больше никогда не всплыла. Русалка гребаная!

– Ты башкой своей подумай! – продолжал Фим. Похоже, он понял, что дал лишку. Сбавляет обороты, на попятную идет. – На сцену просто так не пробьешься! Тут бабки нужны! Большие бабки! А откуда они у Любки? От спонсора!.. А ты ее топить вздумала. Да тебя же по стенке размажут!

– Не так страшен черт... – презрительно скривилась Леся.

Она уже давно раскусила Фима. Он хоть и пытается строить из себя крутого, хоть и распускает свой хвост, как павлин. Но по сути своей он трус. Вроде бы рот свой на нее раскрывает, а сам боится ее как огня. Знает, что Леся его самого по стенке размажет, если захочет... Жаль ему, что он Любку, как последнюю дуру, развел, шлюху из нее сделал. А раньше он так не думал. Девчонок за милую душу ломал. Моралист хренов!

– Я бы не советовал тебе с ней связываться, – на последнем издыхании сказал Фим.

Как будто кто-то нуждался в его советах.

– А это мое дело, связываться с ней или нет! – хищно сверкнула глазами Леся.

Она давно заметила, что Фим не любит, когда она так смотрит на него. Не по себе ему становится.

– Твое дело – меня обслуживать!

– Я не альфонс...

Фим хорохорился, но Лесю не обманешь. Она видела, что ему страшно. Боится он обострять с ней отношения. Знает, как опасно быть ее заклятым врагом...

– Ну, альфонс ты или не альфонс, а угостить даму сигаретой ты должен, – с показной мягкостью улыбнулась она. И тут же сменила фальшивую милость на реальный гнев. – Ну чего ты встал, как баран?

Фим сник окончательно. Принес ей понюшку порошка на блюдечке с голубой каемочкой. И даже не пытался читать ей мораль на тему о вреде наркотика. Хотя с ним это иногда случалось... Кокаин начал действовать. Да так, что всю злость как ветром из нее выдуло.

– Клевый кокос! – в блаженстве закрывая глаза, похвалила она.

– Там грамм сорок, все забирай...

– И это заберу, – кивнула она. – И тебя заберу, сладенький ты мой... Иди к своей мамочке!