Сброшенный корсет

— Он — от мира сего! Он наверняка не дает ей ни минуты покоя. Но в письме об индийском ребенке ничего не говорилось. Она, наверное, счастлива.

«Так, — подумала я про себя. — Значит, можно быть счастливой, и при этом не каждый раз в чреве начинает расти младенец».

Только теперь наконец я поняла, почему у некоторых женщин, чаще всего у бедных, так много детей — десять, двенадцать и даже шестнадцать. Я ломала себе голову над вопросом, зачем им так много детей? Теперь мне стало ясно как день: они не могут сами решать, сколько их будет.

Я надеялась, что теперь меня ждет самое страшное открытие о рождении ребенка. Ведь что может быть страшнее, чем тащить крупного младенца из чрева матери с помощью щипцов? Только «это самое». «Это самое» должно быть ужаснее всего на свете, иначе Лизи сказала бы мне.

Оставалась еще надежда, что все это вообще ложь и обман.

— Лизи, если ребенок вырастает в чреве матери… ведь это должно быть видно?

— Конечно, видно, дорогая барышня.

— Неправда, — триумфально воскликнула я, — когда появился мой брат…

— Простите, барышня, должна вас прервать, но это правда!

— Нет! Тебя же там не было!

— Да, когда ваша матушка носила вашего братца, меня не было. Но я тысячу раз видела у других женщин. Когда живот увеличивается, это значит, что малыш подрастает. Тогда пояс юбки натягивают все выше и выше, чтобы живот был не так заметен. А сейчас припомните, как ваша матушка выглядела перед тем, как ваш братик должен был вот-вот появиться на свет!

Я опустила глаза.

Лизи была права. Незадолго до появления на свет моего брата талия моей прекрасной матери поднялась почти до самой груди. Но тогда я не задумывалась над этим, и никто не сказал ни единого слова по этому поводу.

— Теперь поверили, что я говорю правду? Что я не лгу? Нет?

— Да, прости, Лизи. Мне очень жаль.

— Ничего, барышня, все хорошо. — Лизи показала на марципановое сердечко, которое я все это время держала в руке. — Скушайте, барышня, красное сердечко! Очень вкусно!

— Конечно, вкусно, — сказала я, хотя есть мне расхотелось. — Еще один вопрос. Ответь, пожалуйста, и я оставлю тебя в покое.

Лизи выпила свой чай и откинулась на спинку стула.

— Если женщина несколько месяцев носит в своем чреве ребенка, а во время родов может умереть, то в чем же ее преимущество?

— Но почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что в моей английской книге, доктора Джонсона, так написано. Природа одарила женщину такими преимуществами, что закон должен в чем-то и ущемить ее… Ты понимаешь, что он имеет в виду?

— Отлично понимаю, — весело сказала Лизи, бросив на меня умный взгляд. — Преимущества женщин в том, что под юбкой у них сущий рай. Вот что имелось в виду.

— Что?!

— Рай, говорю! Под юбкой.

— Но, Лизи, — в ужасе закричала я, — у дамы нет ничего под юбкой. Только — воздух.

— Нет, барышня, есть еще что-то, — радостно возразила Лизи, — только об этом в обществе не говорят вслух. Но послушали бы вы, о чем болтают мужчины, когда собираются одни, без женщин. Вот, к примеру, в столовой для прислуги: мол, к бабенкам надо быть добрее, потому что у них там… райские кущи, ну, понимаете… скажу вам по-простому… там, между ног…

Лизи всплеснула руками и вся затряслась от смеха.

Мое лицо залилось краской смущения. Там, под юбкой? Сущий рай? Ведь там, насколько мне известно, только срамные места. И что же, для мужчины — это сущий рай?

— Ничего не понимаю, — громко заявила я.

— А вам ничего и не надо понимать, — отрезала Лизи, ставшая вдруг серьезной. — Вам еще рано об этом знать.

— И что же, все мужчины так думают или только… наши слуги?

— Все мужчины: и господин из замка, и кучер из конюшни — испытывают животные инстинкты, влечения…

— Животные — что? — переспросила я.

— Инстинкты.

— Что такое «инстинкт», Лизи? К чему их влечет?

— К женщинам, — хихикнула Лизи. — Подождем до субботы. А после вечеринки все поймете. Плечо еще болит?

— Нет, уже намного лучше. Спасибо тебе.

— А ножка побаливает?

— Нет, тоже лучше, — рассеянно ответила я.

— Нам надо еще подколоть волосы? Или не надо?

Лизи встала.

— Тогда не сердитесь на меня, если я вам скажу адье.

Я тут же поднялась.

— Мне еще надо немного подготовиться к свиданию, — она игриво натянула на мою голову капюшон от «домино». Лизи явно была в наилучшем расположении духа — в отличие от меня. — Не надо хмуриться, барышня, а то на лбу останутся морщины. Вот увидите, как славно мы послезавтра повеселимся в «Золотом быке».

— А если гувернантка спохватится и станет меня искать ночью?

— Зачем ей вас искать?

— Не знаю. А вдруг пожар где-нибудь?

— Пожар? У нас еще никогда пожара не было. И почему именно в тот момент должно что-то загореться? — Лизи ободряюще подмигнула мне. — Не волнуйтесь из-за гувернантки. Она нам не помеха.

— Как ты можешь быть такой уверенной. Ты ведь ее не знаешь, как знаю я.

— Карты из Марселя мне все сказали. Гувернантка нам не помешает, но должно произойти еще одно маленькое чудо, может быть, уже завтра. А если карты говорят, что будет так, то ты хоть тресни, так и будет, — с этими словами она крепко обняла меня, как делают только лучшие подруги.